Сороковник. Части 1-4

— Я продолжаю настаивать, Тимур. — Голос благожелателен, но достаточно твёрд. Узнаю сэра Джона. — Чего мы добьёмся своим вмешательством? Если мы будем постоянно их корректировать, они так и не научатся работать самостоятельно. Пусть молодёжь действует сама. Конечно, без разбитых лбов не обойдётся, как и без психологических травм, но это будут их личные уроки, и чем больнее, тем верней останутся в памяти.

— Самостоятельность… Невмешательство… — раздражённо отзывается голос, от которого у меня кровь стынет в жилах и одновременно сладко сжимается в животе, а к шее поднимается приятная теплота. И почему-то страстно хочется, чтобы именно его обладатель шептал мне во сне: Ива-а… — Я пытался. И в результате этого твоего невмешательства уже потерял сына, ты помнишь. Они не справились, Джон! А упускать внучек я не собираюсь. И если сейчас ситуация выйдет из-под контроля, Мага со своим необузданным характером испортит все. Всё!

Я осторожно отступаю на шаг. Но уйти не могу, так меня завораживает низкий, с бархатистыми тонами голос, с интонациями, до чрезвычайности знакомыми, с лёгким налётом сексуальности, заложенной, должно быть, на подсознательном уровне… Или это фишка такая у всех некромантов? Если бы не новый приступ страха, мгновенно перебивший во мне желание мчаться на чарующий зов, сломя голову, я бы сейчас повелась, как девушки из салона, что преданно заглядывали Маге в глаза. Только это не Мага. Это… Кажется, я догадываюсь.

— Тебе ли не знать, отчего он такой? — со сдержанным упрёком отвечает сэр Джон. — Если бы ты не глодал его за тот промах, не напоминал бы ежечасно… Тимур, он и без того до сих пор себя казнит, а ты всё не подпускаешь его к своим исследованиям. Дай ему хотя бы шанс исправить ошибку!

— Ты называешь это ошибкой, я — безответственностью. Он расслабился, утратил контакт с Ником и в нужный момент не успел пробить ему выход. Джон, я никогда ему этого не прощу.

— Ты себе этого не можешь простить, друг мой, — мягко отвечает сэр. — А пытаешься переложить вину на Маркоса. Ты и тогда не подпускал его к лаборатории. Как знать, будь у него хоть часть твоего опыта — и всё сложилось бы иначе? Мы же до сих пор не знаем, что произошло, мог ведь и Николас не справиться там, на своей стороне, а Мага — сделал всё, от него зависящее. Я хорошо помню, как он был истощён, когда вернулся из той злополучной экспедиции, и сразу же ты обвинил его во всём — потому что тебе нужно было кого-то наказать, тебе, с твоим необузданным характером… Вспомни, что именно Николас был инициатором всех их совместных компаний!

Николас. Второй раз я слышу это имя. И неожиданно вспоминаю: а ведь Мага сказал как-то, что у них в роду появляются на свет в основном близнецы, но я даже не подумала спросить: значит, у тебя есть брат? Нам тогда было не до этого.

Доносится звук отодвигаемого стула, и вслед за ним — лёгкие шаги, словно кто-то расхаживает в задумчивости — или в раздражении. Слишком мягкая поступь для мужчины, даже половицы не скрипят, лёгкая, как у танцора, который никогда не впечатывает пятку в пол, а словно скользит над ним. Незримый собеседник паладина продолжает:

— Избавь меня от этих психологических экзерсисов, Джон. У меня и так последняя неделя — сплошная головная боль. Мага как с цепи сорвался; он был мне нужен дома, а вместо этого засел в Тардисбурге без объяснения причин. Не от него — от посторонних людей мне пришлось узнавать, что, оказывается, одна старая знакомая — кто уж она ему, приятельница или кто — умирала; а, схоронив её, он внезапно встретил ещё одну. Эту свою… бывшую пассию. Эта интрижка, имей в виду, тоже плод его самостоятельности. И главное — я об этом ничего не знал! О том, что у него была связь с женщиной, в то время, когда ему нужно было как-то поддерживать контакт с братом, думать своей головой, искать возможные варианты отхода в наш мир… Если бы они у него были, эти варианты — вполне вероятно, что вернулись бы оба.

— И ты удивляешься, что он тебе ничего не рассказывал? — Я представляю, как сэр Джон укоризненно приподнимает брови. — Мальчик пятнадцать лет хранил воспоминания о своей любви, потому что считал её неуместной и безответственной, приведшей к катастрофе. Да ты своими попрёками сжил бы его со свету!

Шаги замирают.

— Как знать, — задумчиво говорит собеседник. — Понимаешь, Джон, упущенное время, конечно, не вернёшь, но если бы он хоть словом обмолвился, что у него была женщина… У меня появился бы отличный мотиватор и, возможно, я научился бы открывать порталы гораздо раньше. Чтобы самому всё проверить на месте. А теперь мне приходится исправлять всё разом, в то время когда можно было не запутывать этот клубок, а решать проблемы по отдельности. Что теперь прикажешь делать с этой его объявившейся подружкой? И ведь тоже… самостоятельная. По её милости Мирабель устроила мне такой скандал, по сравнению с которым вчерашний ураган — невинный летний бриз. Пришлось брать её с собой, дабы убедилась лично, что сыночек цел и невредим. Ох уж эти женщины…