Сорок пять - баба ягодка опять

Уже одетый спустился к завтраку. Что приготовила сегодня? Присел к столу. Она собирает на стол, я смотрю на неё. Почему раньше её вид меня отталкивал? Она такая милая и мягкая. Хочется к ней прикоснуться. Что-то в ней изменилось? Волосы — она закрасила седину. Ставит передомной кофе. Сдела маникюр. Смотрит на меня своими большими глазами, что-то спрашивает — я отвечаю. Желает приятного аппетита и уходит. Опять уходит. Зачем? Куда?

Обалденно вкусные сырники. И булочки. Опять забрал все на работу.

В офисе рутина. Ближе к обеду позвонили из филиала в области, какие-то проблемы, нужно ехать решать. Опять командировка. Едем с Сергеем, Валера за старшего в офисе, если что подстрахует. Сейчас домой, соберу вещи и вечером выезжаем.

Татьяна

Посуду вымыла. В кабинете пыль вытерла. Пошла в спальню хозяина, приберусь, стирку поставлю и опять свободна. Схожу в магазин, заодно прогуляюсь. Надо пройтись, подумать. Хочу уложить все мысли в голове.

То, что мне нравится Егор, это уже констатация факта. Не буду бороться с этим чувством. Всё равно ничего не изменится, я то ему не нравлюсь. Думаю, со временем всё пройдёт.

Прибрала в спальне, собрала грязные вещи и пошла в прачечную.

Уже в прачечной разбирая бельё, взяв в руки рубашку Егора, обнаружила на ней следы красной губной помады. И помада не только на воротнике, но и на рукавах, и на груди.

И сердце так защемило, слёзы сами полились из глаз. Вот, ещё одно доказательство, что не нужно мне думать о нём. Не нужно мечтать. Он не мой. Но почему так больно.

Глава 7.1 Камаев

Сколько продлится командировка даже не знаю. Заходя в дом ищу глазами Татьяну. Надо её предупредить, что уезжаю. И что если захочет, то может на это время уехать к себе домой. У неё, вроде бы, дети есть. Да, и не забыть взять у неё номер телефона, чтобы мог заранее предупредить о своём возвращении.

Внизу нет. На втором этаже тоже. Сходил в гостевой дом, где она обосновалась, там тоже нет. Спускаюсь в подвал и слышу, что кто-то плачет. Татьяна? Она в прачечной. Забегаю. Таня сидит на полу и рыдает.

— Таня, что случилось? Ты упала? Где больно?

Беру её за плечи, поднимаю, смотрю в заплаканые красные глаза. Губки опухли. По щекам ручьями слёзы. Боже… какая она милая. И беззащитная.

Танечка смотрит на меня и молчит.

— Милая, ну скажи уже, что случилось? Где больно? — я уже осматриваю её с ног до головы, может где-то кровь. Беспокойство бурлит в крови.

— Уже нигде не болит. Я просто ударилась рукой об косяк, когда заносила корзину с бельём.

Пытается вывернуться из моих рук, но я не даю.

— Покажи руку, — говорю я строго, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не прижать её к себе, крепко обнять, утешить.

— Не надо, уже не больно, я же сказала.

Опять пытается вырваться. А я не могу отпустить. Я держу её в своих руках, она рядом, совсем близко. Я ощущаю её тепло. Её запах — он завораживает. Всё-же прижимаю её к себе. Одну руку на талию, другую в волосы. Так приятно обнимать её, вдыхать её аромат. Нет сил разжать руки.

Она дрожжит. Что такое? Боится меня? Поднимаю её лицо за подбородок. В глазах испуг и…ещё что-то. Но я уже тону в этих озёрах полных слёз. А эти влажные пухлые губки так и манят. И я не сдерживаюсь, накрываю их своими губами и пью, пью, пью. Не могу насытиться. Сладкая.

Татьяна дёрнулась и замерла. А потом ответила. И поцелуй стал ещё слаще.

— Сладкая…Такая нежная…Такая мягкая…Настоящая…Моя!

Я уже не мог оторваться. Целую шею, за ушком. Ловлю её стон губами. Целую горло, ямочку, ниже, ниже…

И вдруг её руки упираются в мою грудь. Сильно.

— Егор Евгеньевич, не надо, пожалуйста.

— Егор. Зови меня Егор, не надо по отчеству, — продолжаю целовать. Сладкая… Какая сладкая.

— Пожалуйста, отпустите.

Но почему нет? Всё же было хорошо. Она же ответила, не была против.

Её ручки сильнее упираются. Перестаю целовать. Стоим лоб в лоб. Всё ещё нет сил отпустить её.

— Таня, я сейчас уезжаю в командировку, в область. Не знаю когда вернусь. Но, когда вернусь, мы обязательно продолжим…наш разговор. — Всё ещё стоим лоб в лоб, её глаза закрыты, она часто дышит, я тоже. — Пока меня не будет можешь съездить домой. А сейчас дай мне свой номер телефона, что бы я смог тебе позвонить перед тем, как вернусь. Хорошо?

Она молчит.

— Милая, ты слышишь меня? — не могу удержаться — целую волосы.

— Слышу. Хорошо.

Я отпускаю её. Глаза у неё всё ещё закрыты. Вытираю своими большими пальцами слёзы на её щеках.

— Посмотри на меня. У тебя очень красивые глаза, — смотрит и я опять тону. — Я приеду и мы поговорим.

Разворачиваюсь и выхожу. Но как же я хочу остаться.

Татьяна

Камаев уехал. А я всё ещё думаю о том, что произошло.

Когда я, сидя на полу в прачечной, рыдала от ревности Егор искал меня по всему дому. И нашёл.

А дальше… взрыв мозга…феерия чувств…потеря сознания. А как это ещё назвать, конечно — потеря сознания. Разве можно в полном уме и твёрдой памяти такое творить?

А мы творили. И нам обоим это понравилось. Я уверена. Он хочет это повторить. Сам сказал. И я тоже не против.