Сорок изыскателей

На следующий день с утра мы отправились в Дом пионеров. Собрались все мальчики и девочки, Люся, Номер Первый и я. Совещание открыла Магдалина Харитоновна. Лица сидевших за столом не предвещали ничего доброго. Еще иные девочки смотрели на нас с затаенным ожиданием, а нахмуренные мальчики сидели мрачные и молчаливые.

Выступила Люся:

– Товарищи, все мы, конечно, надеялись, что портрет найдем в Золотом Бору. Надежды лопнули. Мальчики, выше головы! Виктор, как не стыдно! Остались считанные дни до конца каникул! Будем продолжать поиски или нет?

– Будем, будем! – зашумели, но не очень бурно, и мальчики и девочки.

– Тогда завтра же после обеда снова в Любец. Обойдем всех любецких Нашивочниковых. Вы нам поможете? – обратилась Люся к Номеру Первому и ко мне.

– Ну конечно! Всей душой! – воскликнул Номер Первый.

– Само собой разумеется, – согласился я, однако не с таким энтузиазмом.

Вспомнились мне ночевки на голой земле да в школе на соломе, и сердце у меня заныло. Но я тут же опомнился. «Нет, я изыскатель! – твердо сказал я самому себе. – Нечего падать духом, пойду в поход».

– Надо и с Ларюшей договориться, позвать его с собой, – предложил Номер Первый.

– А я уже с ним договорилась. Он тоже пойдет, – чересчур безразличным голосом ответила Люся.

– А если портрет не в Любце, а на Камчатке? – съехидничал Володя.

– Да ну тебя! – замахнулись на него остальные.

– Найдем и на Камчатке, – отрубил Витя Большой.

– Придется тогда пересоставить план дальнейших наших летних мероприятий, – объявила Магдалина Харитоновна.

– Условились, – не слушая ее, продолжала Люся, – завтра в два часа дня! Форма походная – курточки, шаровары. Картошки побольше захватите. Чья очередь топоры, ведра нести?

– Мальчишки, червей не забыть! – крикнул Витя Большой.

Мы пришли с совещания уже в полной темноте. Ларюши еще не было.

Сели пить чай. Уныло пел самовар, лица у нас были печальные, даже Соня едва облизывала ложку из-под варенья.

– Иван Тихонович, – грустно промолвил Номер Первый, – последнюю ноченьку в Золотом Бору ночую, завтра в Любец собираюсь. Благодарю за гостеприимство.

– Не торопись, – отвечал хозяин, – через три дня покажу и сообщу «нечто». Советую остаться.

Словно бомба взорвалась невдалеке. Мы все вздрогнули, но даже переглянуться не решились.

– Коли так, – прохрипел Номер Первый, – я останусь. – Он тяжело откинулся на спинку дивана и, кажется, готов был упасть в обморок.

– А что это «нечто»? – высунулась Соня.

– Любопытному нос прищемили! – отрезал хозяин. Соня вспыхнула и спряталась за самовар.

В течение последующих трех дней в Доме пионеров никто ничего не делал. Поход в Любец отменили, все кружки, все игры забросили. Изыскатели то взбегали по лестнице на второй этаж, то с гусиным гоготом низвергались по перилам, то задумчиво расхаживали по коридору и сосредоточенно перешептывались. По три раза в день всем отрядом и поодиночке ребята прибегали к нашему крыльцу и, ничего не узнав, снова исчезали.

Мы, взрослые, к огорчению нашей хозяйки, от волнения даже обедать перестали. Один невозмутимый Ларюша по-прежнему пропадал все дни у Люси или на реке, а вечером уничтожал сразу два обеда и два ужина.

Накануне долгожданного третьего дня Иван Тихонович за вечерним чаем торжественно объявил:

– Завтра в полдень. Согласен и саранче показать. (Саранчой наш нелюдимый хозяин называл наших друзей-пионеров.) И чтобы порядок! – Он резко отрубил пальцем.

Ну конечно! Будет полный порядок.

* * *

Утром нас ожидало столь поразительное зрелище, что мы все – Номер Первый, Ларюша и я с Соней – остолбенели в безмолвии.

Явился наш хозяин. И в каком неожиданно преображенном виде: одетый в старомодный черный сюртук, в ослепительно белую накрахмаленную рубашку с черным галстуком, гладко – до блеска волос – причесанный, гладко выбритый, только с маленькими усиками. Бывший «волосатик» предстал перед нами, поздоровался и пригласил пить чай. От него пахло нафталином и духами.

Следом за ним явилась его принаряженная супруга.

Во время торжественного чаепития с пирогами и пышками мы молчали, изнывая от нетерпения.

Но до полудня было невыносимо долго. Время тянулось томительно медленно.

Уже с одиннадцати часов все изыскатели расположились на травке против нашего дома.

Наконец вышел хозяин, широко раскрыл ворота, словно для въезда свадьбы, и рявкнул:

– Сюда!

На чисто выметенном дворе стояли полукругом скамейки и стулья.

– Сюда! – коротко указал хозяин на сиденья.

Толкая друг друга, мы поторопились занять места и сели.

Все глядели на нашего нарядного хозяина с удивлением и поражались его элегантному виду.

Хозяйка встала сбоку и с обожанием уставилась на своего супруга.

Кто-то из девочек приглушенно фыркнул. Глаза Магдалины Харитоновны сверкнули и вновь потухли, не найдя виновницы.

Хозяин вытащил из-за пазухи синюю школьную тетрадку и обратился к Номеру Первому:

– Я – нескладно. Пожалуйста, читай.

Номер Первый весь просиял. Он достал очки, надел их и начал читать: