Сорок бочек арестантов

Ее прибрал к рукам и охмурил некто Шайко, известный антиквар, подбиравший за бесценок по всей Одессе осколки дореволюционного богатства и трофейные шедевры. Я застал в живых Владимира Ивановича, по прозвищу Паук и даже бывал с отцом в его логове, так что эта часть истории отчасти повышала правдоподобие всего рассказа. Постепенно все наследство Половинчука перекочевало в собрание Шайко, легендарное уже в те времена и совершенно фантастическое по нынешним меркам.

После его смерти московские наследники (дальние родственники, поскольку семьи у Шайко никогда не было) вывезли все из Одессы, а судя по всему - и из распадавшегося тогда Союза.

Но Ковчега среди вывезенных сокровищ не было. Указание на его местоположение содержалось в завещании покойного, где было сказано «завещаю моему тра-та-та свою четырехкомнатную квартиру». В то время, как квартира Шайко и по техпаспорту, и по факту была трехкомнатной.

Наследники восприняли это несоответствие как проявление начинавшегося у Шайко старческого слабоумия и не придали значения слишком тонкому намеку. К тому же, во-первых, они были опьянены свалившимися на них миллионами, а во-вторых, никакого Дэна Брауна в те времена еще не читали. Тайна лишней комнаты открылась, когда Борис Михайлович и Альбина Львовна затеяли перепланировку купленной у Шайко квартиры. В абсолютно ровной стене обнаружилась заделанная фанерой и заклеенная обоями дверь, за которой скрывалась крохотная - два на два метра - комнатка без окон, хранившая Ковчег и записки Шайко, повествующие о его происхождении.

- Ну что ж, - сказал я, - как говорят опытные антиквары, к предмету прилагается добротная легенда. - Записи Шайко вы сохранили?

- Да, конечно, - закивала Альбина Львовна.

- Впрочем, это всего лишь мемуары Паука. А он никогда особо не гонялся за правдой. Хорошо, давайте определимся, чем я могу быть вам полезен. Все, что я мог сказать о его подлинности, я уже сказал.

- А вы не хотите попробовать его открыть? - Альбина Львовна попробовала по-женски заглянуть мне в глаза.

- Я? Болгаркой? Нет, не хочу.

- Что вы посоветуете нам с ним делать?

- Давайте подумаем. Отколупывать куски и продавать на лом вы не готовы. Взламывать тоже. Давайте вы спрогнозируете ситуацию, в которой вы собираете пресс-конференцию и сообщаете мировой общественности, что вы являетесь счастливыми обладателями....

- Боже упаси! - в один голос воскликнули Борис Михайлович и Альбина Львовна - все Индианы Джонсы сбегутся в наш гараж. Не говоря уже о Бенях Криках и Мишках Япончиках. - А нельзя ли его как-нибудь продать целиком, так, чтобы никто об этом не знал?

- Продать кому? Поймать какого-то миллиардера, оглушить, связать, привезти в Одессу и пока он не оклемался, продать ему Ковчег Завета? Когда вы продаете, вы спрашиваете одного - не хочет ли он купить, второго - не хочет ли он купить, а на третьем вам уже нечего продавать.

- Так что нам делать?

Не знаю. Могу только сказать, что бы я делал на вашем месте. Во-первых, убил бы консультанта, то есть меня, чтобы ничего не разболтал. Во-вторых, положил бы труп вот в эту смотровую яму и залил бы цементом...

- Алёночка знает, что вы поехали к нам - невпопад ляпнула Альбина Львовна.

Мы с Борисом Михайловичем уставились на нее, как ослепленные молнией.

- То есть, я хотела сказать, что мы вам целиком доверяем и рассчитываем на вашу порядочность. Алёночка говорила, что вы необыкновенно порядочный молодой человек.

- Альбиночка, ты вообще чаще думай, когда говоришь - мягко и деликатно улыбнулся своей супруге Борис Михайлович.

- Ну, если вы не готовы к цементным работам, по крайней мере перепрячьте ваше сокровище. Я не хотел бы быть живым носителем информации о местонахождении Ковчега Завета. А Алёночке я скажу, что вы показывали мне картины вашего дедушки.

- Коньячку? - предложил Борис Михайлович и почти незаметным движением опустил в мой нагрудный карман сто долларов. Не успел я ответить, как он достал из ящика с инструментом бутылку «Курвуазье».

За коньяком последовали шпроты, банка маслин и пластмассовые стаканчики. В гараже было холодно. Мы пили ледяной коньяк и дышали выхлопными газами включенного для обогрева автомобиля.

- Да, - сказал Борис Михайлович, - я всегда подозревал, что быть властелином мира - тошнотворное занятие.

Он был все-таки интеллигентней, чем Альбина Львовна.

НЕБЕСНЫЙ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

Посвящается Оресту Тодуа, из которого получился бы приличный одессит, если бы он не был сумасшедшим грузинским патриотом.

Люди, которые видят в жизни только внешнее, всю жизнь остаются слепыми. Им кажется, что мир состоит из работы, денег, семьи, ремонта, покушать-поспать.