Сорок 2 дня

— Нет, — резко отрезаю я, затем спохватившись, смущенно улыбаюсь. — Билли все время жалуется, что слишком мало теперь проводит времени с Сорабом.

— Хорошо.

— Эй, послушай, я всегда отличалась любопытством. Ты же получаешь отчеты от своих шпионов, правда ведь? И что там написано.

— Просто список твоих передвижений.

— И сегодня ты тоже получил такой отчет?

— Да, я как раз был на пути домой.

— И что там?

— Почему тебя это интересует?

— Просто хочу знать, как это работает.

— Хорошо. Сегодня ты находилась дома до 3:50, потом взяла Сораба и посетила с ним кафе за углом, съела кусок торта и кофе и вернулась к 5:00 вечера домой.

Я стараюсь, не удивляться и сохранить нейтральное выражение на своем лице. Сегодня я вообще не покидала дом!

Теперь я понимаю, как это все произошло. Двойник. Конечно, двойник заставляет охранника последовать за ней, когда она выходит из дома, в то время как его отец навещает меня. Когда его отец покидает пентхаус, двойник возвращается назад. Все так просто, теперь я понимаю это. И теперь я понимаю, и кое-что другое — Блейк не сможет защитить меня, или самого себя, от своего собственного отца.

Его отец перехитрит всех.

30.

«Мы — инструменты и вассалы богатых мужчин,

стоящих за кулисами. Мы марионетки,

они тянут за ниточки, и мы танцуем.

Наши таланты, наши возможности и

наши жизни являются собственностью

других людей. Мы интеллектуальные проститутки.

Джон Свинтон,

Руководитель редакции, Нью-Йорк Таймс,

на банкете в его честь, 1880

Отец Блейка оказался верен своему слову-зла. The Independent и the Guardian первыми сообщают, что генеральный директор Международного валютного фонда, Себастьян Штраус Хан вовлечен в крупный скандал. Горничная в отеле в Нью-Йорке, бирманского происхождения, обвинила его в изнасиловании. Он был задержан в аэропорту. Би-би-си подхватывает эту историю ближе к обеду. К вечеру уже фактически каждый канал муссирует и рассматривает это событие. Никто не слово не сообщает о каком-либо расследовании. Просто история, которая повторяется почти слово в слово всеми новостными программами. Каждый радостно убеждает, что он естественно полностью виновен.

Перед тем, как вечером Блейк возвращается домой, я наношу макияж и облачаюсь в сексуальный наряд, присланный Флер, обтягивающие розовые кожаные штаны, про которые Билли сказала, что они обтягивают мои ягодицы так, что их хочется потрогать, и маленький топ, открывающий плечи и оставляющий голой спину.

Его глаза загораются.

— Вау, что за повод? — выдыхает он мне на ухо.

— Мы не проведем ночь здесь, — отвечаю я ему. – Я заказала номер в отеле «Ритц».

Он медленно расплывается в улыбке, совершенно не понимая, с чего бы это. Но внутри я словно умираю, потому что это наша последняя ночь вместе, ночь, которую я никогда не забуду. В отеле мы сначала ужинаем, но я не чувствую вкуса, и потом мы подымаемся в номер. Нас ожидает шампанское в серебряном ведерке, которое я не заказывала, но это комплимент от отеля. Я не пью, я хочу запомнить каждую мельчайшую деталь этой ночи.

В этот вечер я ненасытна.

Снова и снова мы занимаемся любовью, пока он не говорит мне:

— Иди спать, Лана, я не хочу, чтобы ты заболела снова, — несмотря на его слова, я все равно тянусь и беру его большой, красивый член в свой рот и мурлычу:

— Используй меня для своего удовольствия. Ты заплатил за это.

Он пристально смотрит мне в глаза и отвечает:

— Полагаю, что долг оплачен сполна, — ирония, прозвучавшая в его голосе, ранит меня, но он даже не может себе представить насколько он прав.

Когда я просыпаюсь, первое что делаю, тянусь к Блейку, лежащему рядом и шепчу ему:

— Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя.

И когда он уходит, говорит хриплым нежным голосом:

— Я ужасно буду скучать по тебе, пока не увижу тебя снова...сегодня вечером.

И я почти ломаюсь, он никогда не увидит меня снова, слезы начинают наворачиваться у меня на глазах.

— Эй, — мягко зовет он. — Ничто не может разделить нас.

Рыдания начинают пробиваться, но он не понимает, что происходит.

Он стоит в дверях, а я цепляюсь за него, его взгляд полон силы и уверенности.

— Ничто не может разделить нас, — повторяет он снова. А потом дверь закрывается, и я опускаюсь на пол. Я плачу, фактически разваливаясь на части. Когда я полностью выплакалась в номере отеля «Ритц», я поднимаюсь на ноги, немного онемевшие, но готовые двигаться дальше. Мне необходимо это сделать для него и для Сораба. Это позволит сохранить их в безопасности. Я вхожу в лифт, у меня болит между ног, и моя грудь до сих пор ноет, от жестких ласк в течение ночи. Том ожидает меня в холле, у него на руке висит мое пальто.

— Мистер Баррингтон приказал мне привезти это для вас. Сегодня холодное утро.