Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ

Показания по этому вопросу противоречивы. С одной стороны, в протоколе признаний Пуату записано: «…он, свидетель, видел и слышал, как помянутый Жиль де Рэ порою бахвалился тем, что получает значительно большее удовольствие, если убивает и режет либо повелевает убить помянутых мальчиков и девочек, если видит, как они томятся в ожидании смерти и умирают, отрезает им головы и члены, видит их кровь, нежели если над ними распутства учиняет».

Однако уже на следующей странице протокола имеется фрагмент, опровергающий данное утверждение: «Далее, он показал, что если помянутый Жиль, обвиняемый, не мог отыскать себе по вкусу иных детей, мальчиков и девочек, чтобы с ними омерзительные свои оргии учинять, он их учинял с детьми из своей капеллы, так, как о том выше сказано было; и в особенности, как он слышал, с младшим из двух сыновей м-ра Бриана, жившего в Нанте. Когда же его спросили, убивал ли Жиль или повелевал убить кого-либо из числа помянутых детей в капелле его, учинив с ними оргию, он ответил отрицательно, ибо Жиль их весьма ценил и они сами события сии держали в тайне».

Если для сексуальной разрядки хватало «омерзительной оргии», зачем убивать? А если без ранений и убийства жертвы удовольствия было не получить, как объяснить бескровные «развлечения» с юными певцами из капеллы? И где показания самих мальчиков, ведь все они живы-здоровы?.. Находятся в Машкуле, недалеко от Нанта. Для сбора сплетен и слухов у следствия время нашлось, а опросить живых жертв маньяка не догадались?..

Ну ладно… Давайте на миг допустим, что истинное удовольствие Жиль получал от совмещения изнасилования с убийством, а бескровные «оргии» играли роль сексуального суррогата. Совершая развратные действия с детьми из капеллы, маршал вспоминал последний из «полноценных» актов… И это позволяло дожить до появления в замке следующей жертвы. Подобный механизм известен психологам. Он неоднократно описан в специальной литературе и детективных романах. Однако так ведут себя лишь очень умные, осторожные и рассудительные маньяки, которые привыкли тщательно контролировать свои действия. Они сознательно выбирают время и место для преступлений, стараясь свести риск разоблачения к минимуму.

Человек с таким стилем мышления, будь он на месте Жиля и живи в ту эпоху, ни за что не покинет театра военных действий, ведь в армии противника – тысячи пажей и оруженосцев. В городах и деревнях, стоящих за бургуньонов или поддерживающих англичан, – миллионы детей и подростков. Бери любого, тащи в палатку и издевайся, как хочешь! Пытай, насилуй, убивай… Никто тебе и слова не скажет! За 100 лет боёв зверства воюющих сторон дошли до такого уровня, что подобные «развлечения» считались невинными шалостями[60].

Рейнский архиепископ Ювенал де Юрсен писал в 1439 году, что солдаты обеих армий «…хватали мужчин, женщин и маленьких детей, не разбирая ни пола, ни возраста; насилуя женщин и девочек, они убивали мужей и отцов в присутствии их жён и дочерей… они хватали беременных женщин, заковывали их в кандалы, и те разрешались от бремени прямо в кандалах, плод же их погибал некрещёным, затем они бросали женщин и детей в реку; хватали священников, иноков, церковных служек, заковывали их различным способом и, истерзав таким образом, они их били, некоторые выживали, искалеченные, а кто-то лишался рассудка… Многие умирали от этого. И одному Богу известно, каким мукам их подвергали! Одних поджаривали на огне; другим вырвали зубы; кого-то били тяжёлыми палками и не отпускали до тех пор, пока они не отдавали столько денег, сколько и не было у них…»

Возможно, в полемическом задоре архиепископ несколько сгустил краски… Но если его слова – лишь наполовину правда, «шалости» Жиля де Рэ потерялись бы на фоне этих злодеяний.

Сторонники виновности маршала часто ссылаются на прецеденты: то на зверства римских императоров, то на преступления маньяков нашего времени. Жорж Батай, приводя аргументы в пользу своей позиции, призывает на помощь авторитет маркиза де Сада, ведь изображённый в романе «Жюльетта» кружок либертенов совершает практически те же кровавые преступления, что приписываются Жилю де Рэ.

Однако если читать не избранные куски из де Сада, где озверевшие извращенцы пытают, мучают и убивают девушек и юношей, а весь роман целиком, нетрудно заметить, что многие из тамошних «групповых совокуплений» невозможно воспроизвести в принципе… Даже если собрать компанию из гимнасток и йогов, гнущихся в любом направлении. Впрочем, удивляться этому не стоит, ведь описанные маркизом кровавые оргии – чистой воды беллетристика, бред его больного воображения… А сам кружок приближённых к королю аристократов-извращенцев – злобный вымысел, призванный оклеветать дворянское сословие в преддверии революции.