Сопротивленец

Пользуясь затишьем, офицеры взвода провели проверку состояния оружия, инвентаризацию боезапаса, бойцы обновили бруствера у пулеметных гнезд. Потом я сходил к Аташеву, уточнить состояние его батальона. От батальона осталось меньше трехсот человек. Поскольку наш разведвзвод встал в окопы вплотную к ополченцам, контролируя порядка семидесяти метров фронта, справа мы граничили с батальоном Донникова, то, либо наши бойцы заходили к ополченцам, где особенно любили посидеть у костра с санинструкторшами, а Воробьев кружил коршуном вокруг Натальи, либо они к нам. Вот Воронов и Конышев, наоборот, приходили к нам в расположение, пообщаться на военные темы и постепенно стали участвовать в тренировках групп.

Ранним утром 9 октября перегруппировавшись, получив новую артиллерию или восстановив старую, на нас с новой силой навалился германец. В подмерзающих за ночь, но липких от грязи и сырых днем из-за начавшихся дождей окопах, как кадровые военные, так и неопытные московские ополченцы держались, противостоя накатывающему механическому катку военной машины вермахта, встречая его огнем. Как обычно, нас бомбили самолеты, обстреливали гаубицы и танки, казалось, что вся земля перекопана огромными лопатами. До окопов добирались немецкие танки, простреливая окопы вдоль и поперек из своих пулеметов. Красноармейцы закидывали их бутылками с коктейлем Молотова и противотанковыми гранатами. Хорошо помогали морские пушки, бьющие немцам во фланг и наши пехотные расчеты с противотанковыми ружьями, отбрасывая их атаки на исходные позиции. Затем снова подразделения пехотинцев врага успевали подобраться к нашим окопам, закидывая уже нас гранатами, идя в штыковую атаку. Полк устоял и в этот день. Полка практически не осталось, были подавлены и разбиты наши полковые батареи, которые стояли, контролируя каменный мост через Днепр.

В ночь с 9 на 10 октября был получен приказ об оставлении позиций, а морякам о подрыве орудий. Те, вслед за уничтожением материальной части, взорвали оставшийся боезапас и разрушили все постройки и подземные сооружения. Продовольствие, патроны к стрелковому оружию, гранаты, радиостанции погрузили на грузовые автомашины. Ранним утром 10 октября выживший личный состав морского дивизиона, ополченцев трех батальонов, нашего полка начал отход на восток. Вслед за расчётами морских батарей пешим порядком по просёлочным дорогам двигались моряки остальных подразделений и колонна из 30 грузовиков при трёх орудиях на мехтяге с минимальным количеством снарядов, чтобы успеть за ночь оторваться от наседающего противника.

Несмотря на сильные артобстрелы в полку сохранились десяток полуторок на ходу и два трофейных «Ганомага», в начале боев закопанные в землю по фронту, и использовавшиеся, как пулеметные точки. Когда же закончились патроны, их просто отогнали в тыл, спрятав в лесу. БТР увозил прицепленную к нему 76-мм пушку, пару ящиков снарядов для нее и отделение бойцов-артиллеристов, всех, кто остался от артиллерийской роты полка. В кузовах грузовиков вывозили раненых с фельдшерами и санинструкторами.

Войска в котле воевали и не сдавались до самого конца, они жгли немецкие танки и выбивали пехоту, они тормозили своими телами и своим сопротивлением отлаженную машину блицкрига. Они прорывались к своим, мелкие и разрозненные группы выходили, вливались в другие соединения и снова становились частью нового заслона на пути войск вермахта.

Отступали мы по старой Смоленской дороге. Впереди колонной ехал транспорт, потом шли краснофлотцы и 200 человек пехоты, все, что осталось от нашего полка, не считая тыловиков, ополченцев и раненых. Пройдя порядка сорока километров, уже во второй половине дня, мы догнали авто- и пешую колонну, в основном, тыловых подразделений нашей отступающей 24-й армии и влились в ее хвост. В итоге оказалось, что наши машины, хоть, ехали впереди, но совсем недалеко от нас. Во время пути из лесов по проселочным дорогам к колонне присоединялись потрепанные, судя по внешнему виду, впрочем, ничем не отличающиеся от нас, отступающие с передовой группы красноармейцев. Разведвзвод снова оказался практически уничтожен, нас снова осталось меньше двадцати бойцов и младших командиров. Но все мои ветераны оставались живы, как будто этот костяк проверенных бойцов хранил Бог для новых ратных дел. С нами топало несколько десятков ополченцев знакомого батальона, а Адашев, командир батальона, раненый ехал в кузове машины.

Часа в два дня был привал. Полковой повар варил еду на всех наших, а Ваня, как «главный студент кулинарного техникума» нашего полка, носил бидоны с едой лежачим раненым в машины, естественно, в этом деле ему оказывал братскую помощь Воробьев. Увы, на весь полк, то есть на все 270 человек личного состава остался всего один повар Семеныч.