Соперницы

— Ты… ты сказал ей это, папа? — прошептал он. — Не может быть!

— Да, сказал. — Гарри отвел взгляд. — Думаю, говорить в таком ключе было действительно уж слишком, но я же объяснил, что просто вел разговор совсем к другому. А потом об этом и так все знают, и она знает. Правда, правда. Бриджи была любовницей старого хозяина. Всем известно. Я услышал об этом еще до того, как впервые увидел ее, а когда познакомился с ней, то не мог в это поверить. Она была вся из себя леди до кончиков ногтей, я даже не представлял себе, как это она вообще раздевается и ложится спать.

— Ой! Папа. — Дэн едва сдерживал смех. Но потом не удержался и прыснул, повторяя: — Ой, папа!

Гарри засмеялся вместе с сыном.

— Фу! Забавно, правда, как подумаешь об этом. Я в глубине души все та же деревенщина неотесанная. Правильно говорят — горбатого могила исправит.

Хохоча во все горло, они вместе поднялись наверх и, когда каждый отправился в свою спальню, все еще продолжали смеяться.

Глава 7

Дэн опустился на край кровати и посмотрел на Барбару, полулежащую на подушках. Ее щеки впали, лицо было бледным, она выглядела на все тридцать. Руки свободно лежали поверх одеяла, и каждый палец был выпрямлен.

— Ты не хочешь увидеть отца, он внизу, с Бриджи?

Она закрыла глаза, что означало «нет», а когда подняла веки, губы у нее задрожали.

— Хорошо, хорошо, — быстро проговорил Дэн. И после паузы продолжил: — Это была ужасная поездка, холодина, но мне повезло больше, чем папе, потому что меня стиснуло между двумя толстыми тетками. — Он показал руками, какой ширины были тетки. — Было так жутко холодно, что я почти обнимал одну из них, ту, у которой оказалась грелка.

Лицо Барбары не озарилось даже тенью усмешки, но она не сводила с него глаз.

— Но я бы проехал и через всю Ирландию, — говорил ей Дэн, — лишь бы сбежать из Манчестера и с фабрики, и из дома номер сорок семь. — Дэн криво усмехнулся. — Я вспоминаю времена, когда было весело обедать всем вместе, но только не теперь, с Кэти. О-ё-ёй! Наша Кэти! Ты бы, Барбара, не поверила, как она изменилась. Единственное, что я могу сказать в ее защиту, это то, что она обучила меня социальной истории, так я ее наслушался. Сколько же она, должно быть, прочитала за этот год! И знаешь, Кэти заставила и меня читать, только для того, чтобы я мог поспорить с ней. Я слегка устал слушать, как восхваляют профсоюзы. А их так много: Объединенный союз инженеров, Объединенный союз столяров и плотников, сообщества кирпичников, металлургов, мотальщиц и прях, и я еще забыл упомянуть об ассоциации кровяной колбасы, горохового супа и рисового пудинга. — Дэн рассмеялся, заглядывая ей в лицо, она не отводила взгляда. Потом он мягко спросил: — Тебе хоть немного лучше, Барбара?

Было ли слабое движение ее головы, или ему только показалось это? Снова повисла пауза. Дэн внимательно взглянул на девушку, потом откинулся назад и в прежнем шутливом тоне продолжал:

— Послушать, как наша Кэти рассуждает о профсоюзах, так можно решить, что их члены воспитывались в монастыре — такие они все хорошие, честные, несгибаемые борцы со своими злыми хозяевами. И всякий раз за обедом Кэти ведет одни и те же разговоры — с ума можно сойти! — Дэн внезапно умолк, потом, очень тихо проговорил: — Ты устала, тебе не хочется больше слушать всю эту чепуху. — А когда она быстро заморгала в ответ, сказал: — Ну что ж, в конце концов, наша Кэти нашла, чему посвятить жизнь.

Но он понял, что больше не в состоянии болтать о Кэти и ее социалистических идеях, потому что сейчас ощущал лишь одно, болезненное, сжигающее желание — опустить голову на плечо к Барбаре, на грудь, обнять ее, прижаться губами к этому неподвижному рту, сначала нежно, а потом неистово, со всей силы, чтобы заставить его ожить. Он взял руку девушки и сжал между своими ладонями, погладил тонкие, худые пальцы и снова посмотрел ей в лицо.

— Опять снег. Помнишь, когда мы брали санки и шли кататься с холмов? Помнишь, как один раз я угодил головой в сугроб, так, что только ноги торчали, и никто не поспешил меня оттуда выдернуть, потому что вы все хохотали до упаду? Я мог бы умереть. — Он медленно покачал головой. — А вы продолжали бы смеяться. Помнишь?

Ее веки не дрогнули, а он наклонился ближе и тихо промолвил:

— О! Барбара.

Звук открывающейся двери заставил его выпрямиться. Вошла Мэри с чайным подносом. Когда Дэн повернулся к ней, она вскричала:

— Опять вы сидите на постели, мистер Дэн! Я же говорила вам, что от этого портится матрас, говорила.

— Я куплю вам новый, Мэри.

— Похоже, скоро придется.

— Я думал, что вы уехали.