Кэти Беншем уже давно перестала удивляться широте познаний мисс Бригмор. Она не верила тому, что сказал Джон, когда в последний раз приезжал на каникулы, будто бы мисс Бригмор, как и учителя в его пансионе, читает обо всем ночью, накануне урока. Невозможно, считала Кэти, почерпнуть все из книг, казалось, их гувернантка уже родилась с этими знаниями. Она восхищалась мисс Бригмор, но порой могла и подшутить над ней, потому что ни капельки ее не боялась. Забавно: похоже, что все ее немного побаивались, кроме, пожалуй, папы. Кэти гордилась тем, что, как и отец, не боится никого и ничего.
Урок начался.
— На сегодня мы временно отложим наше знакомство с поэтами и займемся великими педагогами-теоретиками образования, — произнесла мисс Бригмор. — Ты, конечно, уже знаешь, Кэти, — она взглянула на девочку, одновременно не отворачиваясь и от второй ученицы, — что в твоем родном городе Манчестере в тысяча пятьсот пятнадцатом году была основана начальная школа, которая затем очень сильно разрослась. Но кто основал ее? И, самое главное — почему? Университет Итон был основан Генрихом VI. — Теперь она, казалось, говорит специально для Барбары, произнося слова более отчетливо. — Зачем он был основан? — Хотя мисс Бригмор замолчала, девочки не торопились отвечать, зная по опыту, что она еще не закончила свою мысль. Переводя взгляд с одной ученицы на другую, гувернантка продолжала: — Движение по открытию воскресных школ начал Роберт Рейке[1]. И только пять лет назад сформировалась система обязательного образования для всех детей. Вопрос: почему? Ответ: потому что возникла необходимость… Сегодня мы с вами выясним, что это за необходимость, и начнем с Франции. Да, да, — кивнула она, — потому что во Франции в восемнадцатом веке жил священник по имени аббат де Л'Эпи. Он открыл весьма необычную школу. — Мисс Бригмор перевела взгляд с одной девочки на другую (те заинтересованно внимали) и медленно продолжила, глядя теперь прямо на Барбару: — Аббат сочувствовал огромному числу глухих и глухонемых детей, лишенных всякой надежды. Их связывали, словно диких зверей, прятали в темных комнатах, отсылали в сумасшедшие дома, а все потому, что они не могли слышать и говорить.
Барбара, не отрываясь, смотрела в глаза мисс Бригмор. Казалось, она была абсолютно спокойна. Что касается Кэти, то девочка даже покраснела от возмущения: Бриджи разыгрывает из себя мстительную Генеральшу, а это жестоко.
В этот момент в дверь громко постучали. Вошел Армстронг, первый лакей, и, обращаясь к мисс Бригмор, произнес:
— Хозяин хотел бы видеть вас, мисс, если вы можете уделить ему время.
Мисс Бригмор глубоко вздохнула, пытаясь унять раздражение, и, немного помолчав, ответила:
— Я сейчас спущусь.
«Можете уделить ему время, — мысленно повторила она. — Мистер Беншем никогда бы так не выразился, уж я-то его знаю». Вставая с кресла, она поймала на себе взгляд Кэти. Девочка выглядела сердитой, и понятно почему. У Кэти отзывчивое сердце, и ей кажется, что с Барбарой обошлись жестоко. Она, как и большинство людей, придерживается мнения, что доброе отношение — это когда не замечают чью-то глухоту, немоту или слепоту; а что касается физических и умственных недостатков, то их надо прятать за железными дверями.
Мисс Бригмор взяла со стола книгу и пояснила:
— Здесь написано по-французски о той борьбе, которую пришлось вести аббату, чтобы доказать необходимость своей системы образования для глухих. Эту систему долго не признавали и до сих пор она вызывает сомнения. Тем не менее ее создатель был добрый человек с благими намерениями. Вы отметите, — она опять говорила специально для Барбары, — что аббат советует изучать язык жестов. Подвиньтесь друг к другу и внимательно читайте до моего возвращения, а потом я хочу услышать, что вы узнали о великих педагогах, преследовавших одну и ту же цель — помочь глухим слышать, а немым — разговаривать на своем собственном языке.
Как только за мисс Бригмор закрылась дверь, Кэти откинулась на стуле и медленно выдохнула:
— Ну-у-у и ну-у-у! — Потом, накрыв руку Барбары своей, добавила: — Она жестокая, да. Я ее не понимаю, она должна тебя любить, а вместо этого…
— А я ее понимаю.
— Да?
— Да, она права. Я должна знать все о себе и о своем заболевании.
— Это никакое не заболевание. — Кэти выставила подбородок вперед. — И смотри, не начинай себя жалеть.
— Я и не жалею, — резко ответила Барбара. — Просто я действительно больна. Знаешь… — она замолчала, а, когда продолжила, губы ее слегка дрожали: — Я… я едва могу слышать свой собственный голос, даже когда кричу.
— На прошлой неделе ты сказала, что слышала, как звонили колокола.
— Да, но я была совсем близко.
— И когда я поскребла ножом по стеклу, ты тоже услышала.
— Это необычные звуки. Еще недавно я слышала, как кричит напуганная птица. А сейчас не слышу.
Девочки посмотрели друг на друга.
— Ох, Барбара, — печально произнесла Кэти. — Может, ты все это себе навоображала?