Соперник Византии

Уже солнце поднялось над Подолом, бросая за ночь остывшие лучи и подбираясь все выше и выше к Горе, где рядом с княжеским домом стояла фигура славянского бога, где поутру служки подбрасывали поленья, питая негасимый священный огонь, откуда по откидному мосту началось раннее движение городского муравейника, а воеводы все еще не было.

Раввин стал нервничать. Он прекрасно понимал, что необходимо скорее вернуться в синагогу, потому что эти нелепые знаки на домах приведут людей в замешательство и они повалят в синагогу толпой. И вдруг с грохотом пал засов в воротах Прова, на подворье оказались несколько всадников. Один из них тяжело спустился с коня, склонившись, вошел в сени и скинул боярскую шапку. Пров поклонился ему в пояс и впустил в горницу. Раввин встал, но, как только боярин опустился на скамью, тоже сел.

Свенельд был высок и широк в плечах, руки длинные, а ладони крупные, покрытые рыжими волосами, такими же были длинные усы и хохол, что говорило о знатности воеводы. Крупные продольные складки на лбу и когда-то голубые, но выцветшие холодные глаза выражали суровость лица, на котором не могла, да и никогда не появлялась улыбка. На мгновение Исхаку показалось, что он маленькая поминальная свеча в сравнении с большой праздничной свечой. Руки у него задрожали, и, чтобы не показать это боярину, он полез за пазуху, вытащил письмо и положил на стол.

- Говори, - приказал воевода.

Все еще ощущая внутреннюю дрожь, заикаясь, раввин промолвил:

- Это письмо написано по-арамейски. Я просто скажу, что в нем. Главный раввин Хазарии просит меня и общину оказать содействие Аврааму и гарнизону для встречи хазарских войск в Киеве. О конкретной дате будет сообщено дополнительно. Я бы хотел, боярин...

- Достаточно, - воевода резко встал и пошел к выходу, но вдруг остановился и через плечо сказал:

- В таких случаях, раввин, полагается вознаграждение. И таким вознаграждением будет тебе жизнь твоих единоверцев [68] . - Он наклонился и вышел в сени. Пров, который поспешил проводить воеводу, получил несколько монет. А раввин, воздев руки к потолку, зашептал:

- Боже! Как он догадался, что я пришел именно за этим? Благодарю тебя, Яхве! Теперь мне уже ничего не страшно...

Через два дня тело раввина Исхака обнаружили у входа в синагогу. В спине торчала черная стрела с нацарапанным по-арамейски словом.

- МУЗЕР!!

Воевода Свенельд не дослушал Исхака потому, что ему все стало окончательно ясно с передвижением хазарской конницы у северян. Шеститысячное войско никуда не спрячешь, тем более оно двигалось ускоренным маршем по северской земле, кое-где грабя местное население, захватывая рабов, но нигде не останавливаясь. Теперь уже передовые отряды приближались к Киеву. В течение последних двух дней каждые три часа Свенельд получал известия о продвижении хазар, и собирались к Киеву дополнительные войска из Родни, Вышгорода, Любичей, из ближайших селений.

Ночью хазарский гарнизон в Киеве был окружен тысячами факелов, и тот, кто пытался вскочить на коня, падал, сраженный стрелой. Двумя-тремя ударами тарана ворота были снесены, и на широкий двор, окруженный конюшнями, с группой всадников въехал воевода Свенельд. Растерянный Авраам стоял на крыльце, в недоумении разводя руками. Свенельд подъехал к крыльцу, и бирюч громко зачитал:

- По велению Великого князя Руси гарнизон хазарских воинов в его вотчине упраздняется и высылается за пределы города. На том, Святослав.

Без оружия и без лошадей, пешей толпой хазар подвели к восточным Жидовским воротам и задвинули за ними тяжелые двери. Взору Авраама представилось гудящее пространство с тысячами костров, бряцаньем оружия, наполненное людскими выкриками и тревожным гулом. Войско раздвигалось, пропуская толпу хазар, а вслед им неслись сочные шутки, свист, а порой грубая брань. Они не прошли и версту, как увидели хазарскую конницу. Авраам приободрился, он понял, что теперь ему не придется идти пешком до самой Хазарии. Он увидел, как от группы конников отделился один всадник и помчался к ним. Когда лошадь приблизилась к Аврааму, он узнал всадника - это был царь Иосиф.

- Брат... - успел только сказать Авраам, как получил удар нагайкой. Всадник повернулся и помчался обратно, рассекая группу воинов, он крикнул полководцу Усману:

- Назад! В Саркел!

С этой минуты, а может быть, чуть позже, со смертью раввина Исхака, Господь покинул Иосифа. Малые и крупные волны навалились на Хазарию: смерть любимого сына в незначительной стычке с печенегами, смерть матери, упрекавшей его в нелюбви к брату, отказ Хорезма от экономической и военной помощи с требованием принятия ислама, обещания и только обещания Испании в финансовой помощи, а главное - потеря понимания общего состояния государства, ее стратегической и военной мощи перед объявленной войной. Волны с постоянным упорством били по скале, а прибрежные воды подтачивали ее основание. И скала рухнула.

2. Вышгород. Совет. Смерть Асмуда