Соперник Византии

Святослав, не рассмотрев до конца оружие, присел, отстранение обдумывая ситуацию, неожиданно сложившуюся перед боем за Адрианополь. Идти на город на штурм крепости или принять мир? Ныне послы ничего не сказали о своих претензиях, не требовали покинуть Фракию и Мисию, а просто предлагали мир, как будто забыли о своих притязаниях. Святослав решил собрать совет. Без совета дружины он не хотел принимать самостоятельного решения. Дружина - это все - это политика, это война, это добыча. И князь обязан учитывать мнение дружинников, ибо в те далекие времена дружина и князь составляли одно целое.

На кмет собралось более трехсот человек, здесь были воеводы, тысяцкие, сотники и даже десятники, князь коротко сказал, что ныне прибыли базилики императора с просьбой о мире.

- Браты! - обратился князь к присутствующим. - Отдаю вам на суд решение, как быть далее. Идти ли теперь на Адрианополь? Али принять мир?

Обычно первое слово дается старейшему воеводе в дружине, а им ныне был Свенельд. Но он присутствовал на беседе Святослава с послами и высказал свое мнение ему, потому слово взял Икмор. На ломанном славянском, но понятном всем, он сказал:

- Великий князь, мы пришли в Болгарию, чтобы утвердиться здесь. Фракия - земля греков, и если приступим к Адрианополю, то это будет значить, что мы начинаем войну с империей. Надо ли нам это? Если надо, то Икмор готов идти туда, куда ты скажешь.

Поднялся Кожема, что с отрядами печенегов и венгров воевал во Фракии, и судьба подарила ему жизнь из-за того, что он рассорился с печенегами и не примкнул к венграм.

- Конечно, - сказал Кожема, - можно попробовать взять. Я был у крепости и скажу - это будет нелегкое дело. Восемь башен со стрелками в три ряда от земли. Крепость мощная, но можно пробить тараном, лестницы придется наращивать, войск, как слышал, тысяч шесть-семь. Конница у них и легкая и тяжелая, кованная в медь, а еще пехота легкая и гоплиты. - Он умолк, подумал, пожал плечами. - Думка моя такова: если греки отдадут дань и все, что с них причитается, то зачем нам эта крепость?

Поднялся Шивон. Все невольно улыбнулись, глядя на его пеструю одежду, да еще шапку с фазаньим пером.

- Да мы возьмем ее! - крикнул Шивон. - Гляди, как испугал нас Кожема! Конница такая-сякая, гоплиты, тьфу! Мы ж куда угодно пролезем и достанем. Веди нас, князь!

Потом почесал шапку с пером:

- Вот забыл, что еще хотел сказать. Ах, да! Да мы же возьмем ее!

Кто-то буркнул громко: «Уже говорил!»

- Да, говорил, а что с голой задницей возвращаться?

И сел, потом, толкая своего товарища, добавил:

- Чего хотел умное сказать? Забыл.

Тот ответил:

- Уже сказал.

Поднялся сотник Кол, и будто вырос кочан кукурузы среди кустарника, и опять не обошелся без колкостей:

- Что-то не вижу голой задницы у Шивона, а уж из красных шальваров его впору шатер сделать. Сколько портков из них пошить можно? А думка у меня такая. Может, не стоит брать эту крепость? Бог с ней, может, забрать то, что обещают, и айда рыбу ловить?

Волк оглядел всех и сказал:

- Помнишь, князь, как на вятичей ходили, ведь договорились, дань до сих пор платят, да и дружину пополняют.

- Нечего на вятичей кивать, - встал Утин, - мы одного Бога и одного языка люди, а греки кто? Вороги наши. Не дадут они нам покоя. Веди, князь!

Улеб, сидя рядом со Свенельдом, обернулся к Святославу:

- Ты, брат, знаешь, я тогда юнаком был, потом бывалые люди рассказали, что отец мой, князь Игорь, дважды ходил на Константинополь. Первый раз греки пожгли нас, у них огонь такой есть, ползет, и не потушишь. А второй раз собрал Великий князь большое войско [145] , свидетелем тому Свенельд, но послы греческие встретили войско Игорево на подступах к Царьграду. И просили они не ходить далее, и что дадут дань, какую князь попросит. Я правильно говорю, Свенельд, ведь ты был участником похода?

Свенельд молча кивнул.

- Так вот, дружина решила не ходить далее, и князь взял дань и раздал воям. Повернули назад, и все были довольны, без обиды. Может, и мы поступим так?

И все же Свенельд, молчавший до сих пор, погладив свои длинные седые усы, молвил:

- Так будет вернее, Великий князь. Если нам даже удастся взять Адрианополь, а это хорошая крепость, то без потерь не обойдется. А надо будет идти на Царьград. А с нашим оставшимся войском Царьград уж не взять. С той стороны, с которой мы пойдем, там вал и три оборонительные стены. Легче было бы с моря, но лодии наши на Истре. Да и союзников уже нет... Кто нам поможет? Болгары? Так ты сам видишь, мало их, и не всякий пойдет с нами. Думаю, соглашаться надо нам на мир, Святослав.

Наступила долгая пауза. Потом встал князь и громко, чтобы все слышали его, объявил:

- Да будет мир и любовь! Возвращаемся в Переяславец и Доростол, - улыбнулся, - рыбу ловить на Истре. Но мыслю я, что не только рыбу ловить будем, а строить... Перво наперво - плотбище [146] ! Такое, чтоб строить корабли как у ромеев: драмоны, кумвары, триеры... Задумка есть, но о ней потом... Вот тогда торговать будем со всем миром [147] . На том стою!

- Слава князю, - выкрикнул кто-то.