Соперник Византии

Дело в том, что еще год назад, когда он получил от Цимисхия воинское пополнение, и встречал сам его, и вел в лагерь, расположенный на границе с Македонией, уже тогда заметил эту стратегически удобную долину с рядом холмов, окружавших ее. И тогда он подумал, что если расположить метательные машины за холмами, то они незримо будут стрелять. И вот наступил тот самый решительный момент и торжество его военного гения. Лазутчики докладывали, что Свенельд идет, ничего не подозревая, на Филипполь и скоро выйдет на равнину. И как только передовой отряд Свенельда появился на равнине, все было готово к его уничтожению. Они сразу увидели армию Петра и стали строиться. Метров четыреста-пятьсот отделяли два войска, построенных в боевом порядке длинными стенами щитов напротив друг друга. Све-нельд встал, а греческое войско не спешило идти вперед, чтобы не попасть в область обстрела собственной артиллерии. Патрикий Петр ждал, когда же варвары двинутся на него, и стал уже нервничать, прохаживаясь взад и вперед. Время шло, а войско русов стояло. И надо же было кому-то из греков оглянуться назад и приглядеться, чтобы увидеть пыль, под нятую войском, и поток движущейся конницы. Если бы это раньше увидел патрикий Петр, то можно было бы что-то изменить, перестроиться, но уж слишком поздно показали ему приближающееся войско Святослава. А русы остановились, потому что гадали, кто это мог быть. Венгры или половцы? Они просто не могли поверить в появление Святослава. Ведь он сам назначил встречу у Филипполя неделей позже. Безумными глазами патрикий Петр глядел на приближающееся с тыла войско русов, на свое неминуемое поражение, зажатый в тиски, что только мог истерически крикнуть: «Коня!»

Со своей немногочисленной конницей патрикий Петр, бросив войско на произвол судьбы, помчался в Филипполь, в крепость, что находилась к северо-востоку, почти у моря. Но лучше бы он погиб в бою, чем постыдно бежал, потому греческие писатели, ни Диакон, ни Скилица, не хотели упоминать о таком позоре войска, а о стратиге Петре вообще умолчали. Только в русской летописи говорится об этой битве. Армия ромеев защищалась как могла, но не только силы оказались малы, они уже стратегически проиграли битву, потому многие из них бросали оружие, отдаваясь на милость победителя.

Филипполь был взят через сутки. В этом очень помогли осадные машины, что были взяты у греков в качестве трофеев. Город был враждебен не только русам, но и самому царю Борису, ибо в нем собрались явные сторонники Византии и противники сближения Болгарии с Русью. Именно они привели страну к расколу, разделению ее на западную и восточную. Святослав понимал, что если не разрушить это гнездо вражды, Болгария по-прежнему будет вести антирусскую политику, как при Петре, потому после трудного взятия города, с большими потерями с обеих сторон, начались массовые казни. Такого разгула казней Святослав не позволял себе никогда. Это была вынужденная мера, тем более что город в основном был заселен греками, служившими в местном гарнизоне и прибывшими год спустя. Сейчас же он был заполнен беженцами из разгромленной армии патрикия Петра, потому и отчаянно защищался. Историки Диакон и Скилица указывают цифру до 20 тысяч казненных, но, видимо, она преувеличена. Вообще греки часто завышали количество казненных, тем самым подчеркивая зверства варваров.

После взятия Филипполя Святослав направился в столицу Болгарии Преславу. Это была новая столица Болгарии, построенная дедом Бориса Симеоном, могущественным царем, воевавшим с венграми, сербами, хазарами и, конечно, с Византией, претендовавшим на ее престол. Столица была отстроена со всем великолепием, не уступавшим лучшим образцам византийской архитектуры. Выделялись своей красотой и искусством строения дворцовая Круглая (Золотая) церковь - ротонда, украшенная мраморными колоннами в два этажа, яркими мозаиками, многоцветными керамическими плитками. Красота дворца царя, тронная палата, множество домов болгарской знати украшали город. Он был опоясан каменным кремлем, и не только внутренним, но и внешним, меж которыми селились ремесленники и другие служивые люди.

У Святослава было несколько вопросов к царю. Как могло случиться, что болгарское войско оказалось возле Пере-яславца и Доростола? Почему болгарская церковь агитирует население против русов, хотя в войске его много христиан и болгар и он не разрушил и не ограбил ни один храм? И как думает царь соблюдать договор о мире?

Войдя в тронную палату, Святослав, как обычно, сел напротив Бориса и задал вопрос:

- Что же ты, царь болгар, нарушаешь наш уговор, отправляешь свое войско в Переяславец и Доростол? Я вернул их себе, вернул многие другие города, и теперь вся Западная Болгария под моей рукой. Но я не вернулся, чтобы забрать у тебя твою страну. Ты как был царь, им и остался. Так почему же ты нарушил свое слово?