Соотношение сил

Привычным движением она просунула руку между прутьями калитки, отодвинула задвижку, вошла во двор, взлетела по ступенькам крыльца и дернула дверную ручку. Заперто. Постучала. Тишина. Достала ключи из сумки. Верхний замок мягко щелкнул, но дверь не открылась. Ключа от нижнего замка у нее не было, Вернер никогда его не запирал. Эмма спустилась с крыльца, огляделась, заметила, что розы отцвели и дорожка усыпана алыми лепестками.

Через пять минут она давила на кнопку звонка у калитки виллы Хоутерманса. Открыла Агнешка.

– Добрый вечер, госпожа Брахт, проходите, пожалуйста. Господина Хоутерманса нет дома, но он должен скоро вернуться. Хотите кофе или чаю?

Эмма по инерции сделала несколько шагов, резко остановилась и отчеканила:

– Где господин Брахт?

– В Стокгольме. – Агнешка удивленно вскинула брови. – Разве он вас не предупредил?

– Когда он уехал? – Эмма пристально смотрела в светло-голубые польские глаза.

Агнешка слегка отпрянула.

– Уже неделю назад. Я думала, вы знаете…

Калитка у Эммы за спиной стукнула, раздался голос Хоутерманса:

– Добрый вечер, красавица, вот сюрприз, не ожидал! – Он бесцеремонно развернул ее за плечи и чмокнул в щеку. – Роскошно выглядите, только почему такая бледная?

– Вернер сказал, когда намерен вернуться? – Эмма взглянула на дорогого Физзля и машинально отметила, что у него такие же светло-голубые глаза, как у польки.

– Обещал через месяц. – Хоутерманс подмигнул и добавил интимным шепотом: – Седина в голову, бес в ребро.

– Что вы имеете в виду, Фриц? – холодно спросила Эмма.

– Бурный роман с Лизой, что же еще? – Он взял Эмму под руку. – Пойдемте в дом, красавица, сварю вам кофе. Видите, как мне повезло. Теперь Агнешка наводит чистоту в моей холостяцкой конуре, готовит вкуснейшие блюда и вечерами играет на рояле.

Эмма высвободила руку и перевела взгляд на польку.

– Он оставил вам ключ от нижнего замка?

– Да. – Агнешка испуганно кивнула. – Если что-то нужно в доме, я могу вас проводить.

– Будьте любезны.

Как только дверь открылась, Эмма помчалась по лестнице с такой скоростью, что Агнешка, наблюдая за ней снизу из прихожей, вскрикнула:

– Госпожа, осторожней, упадете!

Эмма влетела в лабораторию и застыла. Оба стола, большой и маленький, оказались пусты. Она заметалась, открывая дверцы и ящики шкафов. Нашла старый сломанный гальванометр, коробку с запасными лампами, пучки проводов и прочее ненужное барахло. Все детали резонатора, все рукописи и тетради исчезли. Она схватила толстый справочник по оптике, принялась его трясти, выронила, услышала голос польки:

– Госпожа, с вами все в порядке?

Агнешка стояла в дверном проеме, у нее за спиной маячил Хоутерманс.

– Красавица, в чем дело?

Она молча прошагала к двери, глядя прямо перед собой. Полька и дорогой Физзль посторонились, проводили ее изумленными взглядами и стали спускаться следом.

– Огорчились из-за игрушки? – спросил Хоутерманс, когда вышли во двор. – Ну что же делать? Поиграли, и будет.

Эмма не ответила, не оглянулась. Вместо того чтобы сесть в трамвай, пошла пешком. Свежий вечерний воздух и быстрая ходьба помогли успокоиться и собраться с мыслями. «Не все потеряно. Напишу вторую заявку. Если он мог так со мной поступить, я имею полное право на него не ссылаться. Метод деления изотопов Эммы Брахт. Резонатор вынужденных излучений Эммы Брахт. Опубликует в Швеции? Ну и что? Мы шли параллельными путями. В науке такое случается часто».

Дома она скинула туфли, на цыпочках прошмыгнула по коридору в свой кабинет. Там горел свет. Герман сидел за ее бюро и курил.

– Что ты тут делаешь? Какого черта куришь в моем кабинете?

– Прости, малышка, я перенервничал. – Он затушил сигарету в крышке от чернильницы. – Хоутерманс позвонил в половине восьмого, сказал, ты ушла ужасно расстроенная и подавленная. Уже четверть десятого.

– Хоутерманс? – Эмма вздрогнула. – Звонил сюда? Зачем?

– Твое состояние показалось ему странным, он считал своим долгом предупредить меня, что ты не в себе. – Герман поднялся. – Вот так, малышка, даже посторонние стали замечать. Карл видел тебя сегодня в приемной Дибнера. Зачем ты к нему ходила?

– Мне надо было… Я просто попросила у него новый спектрометр. – Эмма через его плечо оглядела кабинет и заметила в углу у двери медное ведерко для угля, наполненное клочьями бумаги. Попыталась вырваться. Герман крепче стиснул ее. Он только казался хлипким. Руки у него были как стальные клещи.

– Не ври. Я давно почуял неладное, наблюдал за тобой в Венеции. Ты говорила Дибнеру о чертовом резонаторе?

– Нет, – сквозь зубы процедила Эмма.

– Слава богу, этого я боялся больше всего. Ну, так зачем ты к нему ходила?

– Отпустишь – скажу.

Он ослабил объятия. Она вырвалась, метнулась в угол, опустилась на колени у ведра.

– Что ты наделал?!

Дрожащие пальцы перебирали обрывки тетрадных страниц и кальки, на которую она скопировала чертежи резонатора.

– Все, хватит! Я хотел сразу сжечь, но не успел! – Герман схватил ведро и направился в гостиную.

Эмма бросилась за ним, в коридоре стукнулась коленом об угол шкафа, опустилась на пол, скорчилась и дико, по-волчьи завыла.