Сообщество разума

Наши способы мыслить отчасти зависят от полученного воспитания и образования. Но с самого начала многое определяется «проводкой» в нашем сознании. Каким образом эти микроскопические функции воздействуют на происходящее в ментальных мирах? Ответ таков: наши мысли в значительной степени формируются сходством между какими-либо предметами и объектами. Какие цвета кажутся нам наиболее схожими? Какие формы и очертания, какие запахи и вкусы, какие тембры, тоны, боли и раздражения, какие чувства и ощущения выглядят наиболее близкими друг к другу? Подобные сопоставления и суждения оказывают огромное влияние на человека на каждом этапе психического развития, поскольку то, что мы узнаем, зависит от умения классифицировать знания.

Например, ребенок, который классифицировал каждый огонек по его цвету или оттенку, учится бояться, скажем, оранжевых отблесков. Мы можем посетовать здесь, что этот ребенок чрезмерно «обобщает». Но если бы он вместо того классифицировал каждый огонек по признакам, которые никогда не повторяются, наш ребенок часто бы обжигался, а мы бы сетовали, что он не умеет обобщать.

Наши гены наделяют тела множеством датчиков – этих агентов обнаружения внешних событий, – и каждый из них посылает сигналы нервной системе, когда обнаруживает конкретные физические условия. У нас имеются агенты-датчики в глазах, ушах, носоглотке и во рту, различающие свет, звук, запахи и вкусы; у нас есть датчики на коже, ощущающие давление, прикосновение, вибрацию, тепло и холод; есть внутренние агенты, улавливающие напряжение мышц, сухожилий и связок; есть много других датчиков, о существовании которых мы обычно не догадываемся, вроде тех, что выявляют воздействие силы тяжести или определяют объемы различных химических веществ в разных частях тела.

Агенты в глазах, различающие оттенки света, превосходят сложностью простых агентов «красноты» в нашей придуманной машине. Но вовсе не по этой причине простая машина не в состоянии понять, что для нас значит краснота, ведь постичь ее не способны и детекторы в наших глазах. Нельзя что-либо сказать об одинокой точке – и нечего сказать об изолированном сенсорном сигнале. Когда наши агенты красноты, прикосновения или зубной боли посылают сигналы в мозг, каждый сигнал сам по себе сообщает лишь: «Я здесь». Остальная часть значения таких сигналов определяется взаимосвязями этих агентов со всеми другими нашими агентами.

Иными словами, «качества» сигналов, посылаемых мозгу, определяются исключительно взаимосвязями, как и в случае точек пространства. Перед нами проблема, с которой столкнулся доктор Джонсон при составлении определений для своего словаря: каждое слово по отдельности, будь то «горький», «яркий», «соленый» или «сладкий», пытается сообщать о качестве сенсорного сигнала. Но все, на что способен изолированный сигнал, – это заявить о собственном возникновении (возможно, с каким-то указанием на интенсивность). Зуб не может болеть (он просто посылает сигнал); боль ощущаем только мы, стоит нашим высокоуровневым агентам интерпретировать полученный сигнал. Если абстрагироваться от исходного различия изолированных стимулов, все прочие проявления их «характеров» и «качеств» – будь то качества прикосновения, вкуса, звука или света – полностью зависят от отношений данного стимула с другими агентами разума.

11.6. «Я» в центре мироздания

Как мы получаем сведения о реальном трехмерном мире? Мы уже видели, что некоторые наши агенты способны картографировать кожу. Но как перейти от этой карты к пространству за пределами кожи? Поневоле возникает вопрос, почему младенцы не могут просто «оглядеться по сторонам», чтобы увидеть, что происходит вокруг. К сожалению, за простым словосочетанием «оглядеться по сторонам» скрывается множество трудных задач. Когда мы смотрим на некий объект, свет от него попадает нам в глаза и активирует ряд датчиков. При этом любое движение тела, наклон головы или движение глаз вызывает радикальное изменение изображения в глазах. Как можно извлекать полезную информацию из увиденного, когда все настолько быстро меняется? Принципиально возможно спроектировать машину, которая в конечном счете научится сопоставлять такие движения с изменениями изображений, но на это потребуются немалые затраты времени; как представляется, наш мозг эволюционировал благодаря особым механизмам, которые помогают нам компенсировать движения тела, головы и глаз. Благодаря этому другие агенты обретают возможность использовать визуальную информацию. Позже мы обсудим некоторые другие области, где аналогии и метафоры служат для изменения наших «углов зрения». Быть может, эти чудесные способности эволюционировали аналогичным образом, поскольку опознание предмета как одного и того же с разных точек зрения не столь уж сильно отличается от способности «воображать» объекты, которые и вовсе не видны.