СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

Тревиц подождал, не скажет ли он что-нибудь еще, Когда этого не произошло, Тревиц встал и проговорил официальным тоном:

— Профессор Квинтесец, я не полицейский и не солдат, не дипломат и не убийца. Я здесь не для того, чтобы выколачивать из вас информацию силой. Я против своей воли вынужден обратиться к нашему послу. Вы должны понять, что я требую информацию не для себя лично, а в интересах Сообщества, Это дело касается Сообщества, и я просто не хотел раздувать его до межзвездного инцидента. И я думаю, что Сейшельский Союз тоже не захочет.

Квинтесец неуверенно спросил:

— С какой стороны это касается Сообщества?

— Этого я с вами обсуждать не стану. Если вы не можете обсуждать со мной Гею, мы все передадим на правительственный уровень, и это будет хуже для Сейшел. Сейшелы сохранили свою независимость от Федерации, и я не имею ничего против, и мне вовсе не хочется обращаться к послу. Я даже нанесу этим ущерб своей карьере, потому что имею инструкцию получить эту информацию частным образом, без вмешательства правительства. Так что объясните, пожалуйста, какие у вас причины не рассказывать о Гее? Вас арестуют или еще как-то накажут? Действительно ли нет иного выхода, как обратиться к послу.

— Нет, нет, — Квинтесец был смущен. — Я ничего не знаю о правительственных делах. Мы просто не говорим об этой планете.

— Суеверие?

— В общем, да. Суеверие. О, сейшельские небеса, чем я лучше той особы, которая наболтала вам, что Гея в гиперпространстве, или моя жена, которая не осталась в комнате, а могла вообще уйти из дома, опасаясь, что на него обрушится удар…

— Молния ударит?

— Какая-то внешняя сила. И я, даже я, не решаюсь произнести это название. Гея! Гея! Слова не убивают. Ничего со мной не случилось! и все же я не решаюсь… Но, пожалуйста, поверьте, координат Геи я, честно, не знаю. Я попытаюсь помочь вам их узнать. И позвольте вам сказать, что мы в Союзе эту планету не обсуждаем и стараемся держаться от нее подальше и в делах, и в мыслях. Я могу рассказать вам то, что действительно известно, и, скорее всего, большего вам не узнать ни на одной планете Союза.

Мы знаем, что Гея — древняя планета, некоторые утверждают, что она самая старая в этом секторе Галактики. Но это недостоверно. Патриотизм говорит нам, что самая древняя планета — Сейшелы, а страх — что Гея. Для примирения этих точек зрения создана версия о том, что Гея — это Земля, поскольку Сейшелы заселялись землянами.

Большинство наших историков думает, что Гея колонизована независимо. Никто не знает, когда и кем была заселена Гея.

— Пока что, — заметил Тревиц, — вы не рассказали ничего существенного.

Квинтесец печально кивнул.

— Похоже, что так. Мы узнали о Гее относительно поздно. Мы были заняты формированием Союза, потом сражением с Галактической Империей, потом попытками найти в Империи свою роль и ограничить права Вице-королей.

И только, когда Империя порядком ослабела, один из последних Вице-королей узнал о существовании Геи и о ее независимости. Она просто держалась в изоляции и секретности, и о ней, как и теперь, ничего не было известно. Вице-король решил ее покорить. Об этой экспедиции известно немного — она была разбита и вернулось мало кораблей. Конечно, тогда корабли были хуже.

На Сейшелах поражению Вице-короля радовались. Его считали сатрапом Империи, а разгром его экспедиции привел к восстановлению независимости Сейшел. Сейшельский Союз прервал связи с Империей, и мы до сих пор празднуем годовщину этого события как День Союза. Чуть ли не из одной благодарности мы оставили Гею в покое почти на век. Но настало время, когда мы стали настолько сильны, что начали думать о собственной экспансии. Почему бы не захватить Гею? Или хотя бы заключить торговое соглашение? Союз послал флот, и он тоже был разбит.

После этого иногда предпринимались попытки торговли, но они не удавались. Гея оставалась в изоляции и никогда не делала попыток торговать или связаться с нами или другой планетой. Враждебных действий она тоже не предпринимала, а потом…

Квинтесец прикоснулся к выключателю на ручке кресла и включил полный свет. Стало видно насмешливое выражение на его лице. Он продолжил:

— Раз вы из Сообщества, вы, конечно, помните о Муле.

Тревиц покраснел. За пять веков существования Сообщество только раз было завоевано. Завоевание было временным и серьезно не отразилось на пути ко Второй Империи. Но никто, кроме тех, кто хотел уколоть, не стал бы упоминать Мула. И, может быть (подумал Тревиц), Квинтесец нарочно включил свет, чтобы увидеть своими глазами унижение членов Сообщества.

Тревиц согласился:

— Да, мы в Сообществе помним Мула.

— Мул, — сказал Квинтесец, — некоторое время правил такой же большой Империей, как нынешняя Федерация Сообщества. Но нами он не правил. Он оставил нас в покое. Однажды он побывал на Сейшелах, и мы подписали декларацию о дружбе и нейтралитете, больше он ничего не требовал. Он вообще не был безрассудным человеком, не был кровожадным, он правил гуманно.

— Он просто был завоевателем, — саркастически заметил Тревиц.

— Как и Сообщество, — ответил Квинтесец.