СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

— Похоже, у меня талант оскорблять. Я только хочу сказать, что все время вспоминаю сцены, где Сантерестилл и его друг Бан убежали с Планеты-17 и заблудились в космосе. Я думаю о завораживающих сценах, где они среди звезд, лениво движущихся в глубокой тишине, в неизменности… Никогда, знаете ли, не верил в это. Я любил эти сцены, они меня трогали, но по-настоящему я не верил. Но теперь, когда я привык к тому, что нахожусь в космосе, и сам переживаю это, я знаю — глупо, но мне не хочется терять это ощущение. Как будто я сам Сантерестилл…

— А я Бан, — терпение Тревица готово было лопнуть.

— В некотором роде. Здесь ничего нет, только тусклые звездочки, да наше солнце, которое должно уменьшаться, но мы этого не видим. И Галактика сохраняет свой туманный свет, не меняясь. Космос молчит, и ничто не отвлекает меня…

— Кроме меня.

— Кроме вас… Но, Голан, дорогой, беседы с вами о Земле и о предыстории тоже доставили мне удовольствие. И я не хочу, чтобы это закончилось.

— Не закончится. Во всяком случае, не сразу. Вы же не думаете, что после Прыжка мы сразу очутимся на поверхности планеты. Мы будем по-прежнему в космосе, а Прыжок вообще не займет ощутимого времени. До того, как мы попадем на поверхность какой-нибудь планеты, может пройти добрая неделя, так что успокойтесь.

— Под планетой вы, конечно, не имеете в виду Гею? Вряд ли мы окажемся около Геи, когда выйдем из Прыжка.

— Я знаю, Янов, но мы окажемся в нужном секторе, если ваша информация верна. Если же нет, что ж…

Пелорат нахмурился и покачал головой.

— Даже если мы выйдем в нужном секторе, как мы найдем Гею, не зная ее координат?

— Предположим, Янов, что вы на Терминусе и вам надо попасть в город Аргирополь. Но вы не знаете, где он находится, знаете только, что он где-то на перешейке. Что вы будете делать, когда доберетесь до перешейка?

Некоторое время Пелорат выжидал, предполагая, что от него требуется ужасно хитрый ответ, потом сдался.

— Думаю, я бы кого-нибудь спросил.

— Именно! Что же еще можно сделать? Итак, вы готовы?

Пелорат вскочил, его маловыразительное лицо стало, насколько для него возможно, озабоченным.

— Что я должен делать? Сидеть? Стоять? Что?

— Время и пространство, Янов, вам ничего не нужно делать. Просто идемте в мою каюту, я буду сидеть за компьютером, а вы сидите или стойте, или кувыркайтесь через голову — делайте все, что хотите Я вам советую сесть перед обзорным экраном и смотреть. Наверняка будет интересно. Идем!

Они прошли по короткому коридору в каюту Тревица, и он уселся за компьютер.

— А не хотите ли вы сами, Янов? — неожиданно спросил он. — Я назову вам цифры, а вам только надо будет думать их. Все остальное сделает компьютер.

— Нет, спасибо, — возразил Пелорат. — Компьютер почему-то плохо работает со мной. Я знаю, вы скажете, что мне надо больше практиковаться, но я не верю этому. В вашем разуме, Голан, есть что-то…

— Не говорите глупостей!

— Нет, нет. Похоже, что компьютер точно соответствует вам. Когда вы подключаетесь, вы с ним как будто одно целое. А когда подключаюсь я, участвуют два объекта — Янов Пелорат и компьютер. Это не одно и то же.

— Нелепость, — сказал Тревиц. Но он почувствовал смутное удовольствие и нежно погладил кончиками пальцев упоры для рук.

— Так что я лучше посмотрю. Я хочу сказать, что предпочел бы вообще обойтись без этого, но раз это неизбежно, я лучше посмотрю.

И Пелорат нетерпеливо остановил взгляд на обзорном экране, на туманной Галактике с редкой пылью тусклых звезд на переднем плане.

— Дайте мне знать, когда это случится, — сказал Пелорат и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Тревиц улыбнулся. Он положил руки на упоры и почувствовал ментальное объединение. С каждым разом оно наступало все легче и интимнее. И как бы он ни смеялся над утверждениями Пелората, он действительно это ощущал. Казалось, ему не нужно думать сознательно о координатах, и компьютер знает, чего он хочет, без сформулированного приказа. Он сам извлекал информацию из мозга Тревица.

Но Тревиц «приказал» ему и запросил двухминутную готовность перед Прыжком.

— Порядок, Янов. У нас еще две минуты. Сто двадцать… сто пятнадцать… сто десять… Смотрите на обзорный экран.

Пелорат смотрел, сжав губы и затаив дыхание. Тревиц негромко говорил:

— Пятнадцать… десять… пять… четыре… три… два… один… ноль.

Они не почувствовали никакого движения только вид на экране переменился. Звездное поле отчетливо уплотнилось, а Галактика исчезла.

Пелорат вздрогнул и сказал:

— Произошло?

— Что произошло? Вы вздрогнули, но это ваша вина. Признайтесь, вы ничего не почувствовали.

— Признаюсь.

— Тогда это было оно. В прошлом, когда гиперпространственные путешествия были новыми (во всяком случае, согласно описаниям), было странное внутреннее ощущение. А некоторые люди испытывали тошноту или головокружение. Может быть, это был психогенный эффект. С накоплением опыта и улучшением оборудования эти явления исчезли. С таким компьютером, как наш, любой эффект ниже порога нашего восприятия. Во всяком случае, я так считаю.

— Я тоже должен это признать. Где мы, Голан?