СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

— Не в этом дело. У него необычный талант "правоты", как вы это назвали. Потрясение от крушения надежд, когда поиск уже близок к завершению, может быть, и не повредит его мозгу, но может разрушить талант "правоты". Это ведь необычное свойство. Возможно, оно необычно хрупкое?

Блисс подумала и пожала плечами.

— Ладно, — сказала она, — я, пожалуй, понаблюдаю за ним.

93

В последующие тридцать шесть часов Тревиц смутно осознавал, что Блисс и Пелорат (в меньшей степени) ходят за ним по пятам.

Но на таком маленьком корабле это могло быть естественным, а голова Тревица была занята другим.

Садясь за компьютер, он заметил, что Блисс и Пелорат стоят у двери. Он вопросительно посмотрел на них.

— Да? — его голос был абсолютно ровным.

— Как дела, Голан? — фальшивым голосом спросил Пелорат.

— Спросите у Блисс, — ответил Тревиц. — Она несколько часов пристально рассматривала меня. Наверное, проникала в мой разум… Верно, Блисс?

— Нет, — спокойно возразила Блисс. — Но если вы чувствуете, что вам нужна помощь, я могу попробовать… Нужна?

— Нет. Зачем? Оставьте меня в покое. Оба.

— Пожалуйста, расскажите нам, что происходит, — попросил Пелорат.

— Догадайтесь.

— Земля оказалась…

— Да, оказалась. Все, о чем нам упорно твердили, — чистая правда. — Тревиц указал на экран. Экран занимала Земля, повернутая ночной стороной и заслоняющая солнце. На фоне звездного неба она выглядела плотным черным кругом, очерченным неровной оранжевой каймой.

— Вот это оранжевое и есть радиоактивность? — спросил Пелорат.

— Нет. Оранжевое — это преломленный атмосферой Земли солнечный свет. Если бы атмосфера не была такой облачной, оранжевая линия была бы ровной. Радиоактивности не видно. Все виды радиации, даже гамма-лучи, поглощаются атмосферой. При этом они порождают вторичное излучение, довольно слабое, но компьютер его улавливает. Для наших глаз оно все равно невидимо, но компьютер может каждую частицу или волну радиации заменить фотоном видимого света и раскрасить Землю в условные цвета. Смотрите.

И черный круг засветился пятнистым бледно-синим светом.

— Насколько велика там радиоактивность? — тихо спросила Блисс. — Достаточно ли, чтобы не сомневаться, что человеческой жизни там нет?

— Там не может быть никакой жизни, — ответил Тревиц. Земля абсолютно непригодна для обитания. Последняя бактерия, последний вирус там давно погибли.

— А высадиться мы можем? — спросил Пелорат. — Я хотел сказать, в скафандрах?

— Если больше чем на пару часов, то получим неизлечимую лучевую болезнь.

— Что же нам делать, Голан?

— Делать? — Тревиц посмотрел на Пелората без всякого выражения. — Сказать вам, что я хотел бы сделать? Я хотел бы отвезти вас и Блисс с ребенком на Гею и оставить там навсегда. После этого я хотел бы вернуться на Терминус и сдать корабль. Потом я ушел бы из Совета, чем осчастливил бы Мэра Бранно. Потом я хотел бы уйти на пенсию, предоставив Галактике катиться… куда она хочет. И не было бы мне дела ни до Плана Селдона, ни до Сообщества, ни до Второго Сообщества, ни до Геи. Пусть Галактика сама выбирает путь, на мою жизнь хватит, а что случится в будущем, мне наплевать.

— Вы это несерьезно, Голан? — умоляюще сказал Пелорат.

Тревиц взглянул на него и глубоко вздохнул.

— Да, — сказал он, — несерьезно. Но как бы мне хотелось, чтобы я смог все это проделать.

— Забудьте. А что вы собираетесь делать в действительности?

— Оставлю пока корабль на орбите вокруг Земли, отдохну, приду в себя, потом подумаю, что делать дальше, только…

— Что?

И Тревиц выкрикнул:

— Что, что мне делать дальше! На что надеяться? Что искать?

20. Соседняя планета

94

После этого Пелорат и Блисс видели Тревица только за едой. Остальное время он проводил в своей каюте или в каюте пилота. За едой он молчал.

За четвертой после того разговора трапезой Пелорат увидел, что Тревиц вроде уже не так мрачен. Пелорат дважды откашлялся, как будто хотел что-то сказать, но не решался.

Тревиц поднял на него глаза и сказал:

— Ну?

— Вы… вы что-то придумали, Голан?

— Почему вы так решили?

— У вас сейчас не такой мрачный вид.

— Неправда, мрачный. Но я действительно думал. Изо всех сил.

— А вы не расскажете нам, о чем? — спросил Пелорат.

Тревиц бросил быстрый взгляд на Блисс. Она, не отрываясь, смотрела в тарелку, как будто понимала, что в такой драматический момент лучше предоставить вести разговор Пелорату.

— Вам тоже интересно? — спросил Тревиц.

— Да, конечно, — взглянув на него, ответила она.

Фоллом лягнула ножку стула и спросила:

— Мы нашли Землю?

Блисс сжала плечо ребенка. Тревиц не обратил на Фоллом внимания.

— Мы должны начать с основного факта, — сказал он. Информацию о Земле уничтожили на всех планетах. Вывод из этого неизбежен: на Земле что-то спрятано. Но мы видим, что Земля смертельно радиоактивна. Это значит, что спрятанное там недоступно. Никто не может высадиться на Землю, а мы сейчас близко к внешнему краю магнитосферы Земли и ближе подойти не рискуем.

— Вы в этом уверены? — тихо спросила Блисс.