Сонник Инверсанта

— А ты еще не понял? — я уже почти кричал. — Это то, что творим мы все, когда решаемся на подлость. И в данном случае это Монстр, который рано или поздно сгложет тебя и все наше отечество! Все, Корнелиус! Я рву с самим собой и отказываюсь от Миколы. Теперь он целиком и полностью твой. Води его за собой, лицезрей и знай, что каждая твоя пакость будет делать его выше и сильнее!

— Но как это возможно? — губы мужественного Корнелиуса на сей раз непритворно дрожали.

— Ты сам сделал это возможным! Сам, ты понял? А я только помог тебе рассмотреть собственный лик. — Я развернулся к выходу. — Все, Корней, лечись. Уже завтра Артемией будет править прежний Консул, а я возвращаюсь.

— Ваше Величество, вы не смеете так поступать!.. — с миной отчаяния Корнелиус бросился за мной следом, но замер, наткнувшись лицом на мой вскинутый кукиш.

— Смею! Еще как смею! И я не желаю больше править в стране, где подставляют своих правителей, где с легкостью голосуют за кровь ближних, где даже собственной Тени не желают видеть! — я нервно хохотнул. — Поцарствовали — и будя! Об одном прошу: никакой мести, Корней! Тронешь Звездочета, Лещенко или Ангелину, я с того света вернусь. За тобой и твоими прихвостнями, ты понял меня?!

Бледный как полотно Адмирал Корнелиус судорожно кивнул. Смотреть на него не было никакого желания. Рванув на себя дверь, я выскочил в коридор. Сидящий у стены Павловский вскинул на меня обеспокоенный взгляд.

— Все, Димон! Тащи свои заветные зеркала!

— Постой, Петр, ты сейчас явно не в том состоянии, чтобы принимать подобные решения.

— Ошибаешься, именно в том! — я развернулся к нему, пугая разудалым оскалом. — Лучше быть маленьким, но безобидным, чем большим и грозным. Так-то, Димочка! А империями я сыт по горло! По самую маковку!

— Но ты думал, что здесь начнется после тебя?

— Об этом найдется кому подумать. Да и ты парень не промах, наверняка сумеешь присмотреть за моими преемниками.

— Вот как? А как же быть с Анной?

Наверное, он думал смутить меня этим вопросом, но у него ничего не получилось. С Анной тоже было все давно решено. К сожалению, без малейшего моего участия. И нынешним ее Хозяевам я служить не намеревался.

— Но, Петр, послушай!..

— Все, Димочка, уезжаю. Ни минуты лишней не хочу оставаться здесь!..

ЭПИЛОГ

На этот раз операция «перемещения» проходила на открытом воздухе. Взвод автоматчиков под предводительством поручика Лещенко окружила холм, на вершине которого с помощью солдат мы расположили сеть зеркал. Энергопитание для лунной подсветки протянули от автомобильных аккумуляторов. Самым же отрадным событием стало то, что среди травы я неожиданно разглядел крохотного человечка. Разумеется, это был Осип. Собственной персоной. Он тоже пытался командовать установкой зеркал и даже поругивал особо нерадивых солдатиков. Счастье, что его никто не видел, а то могли бы ненароком раздавить. Ростом мой Отсвет был не выше наперстка, и, тем не менее, я тотчас повеселел. Не смущала даже маячащая на отдалении Тень огромного Миколы. Между тем, Димка Павловский был хмур и молчалив. Внимательно контролируя установку зеркал, он отрывисто подавал уточняющие указания, в мою же сторону старался не глядеть вовсе.

— Не журись, где-нибудь наверняка увидимся. — Я ободряюще хлопнул его по спине. Вздрогнув, Павловский заторможено обернулся.

— Может, и так, только здесь у нас с тобой был шанс. Настоящий шанс, если ты понимаешь, о чем я толкую.

— Ерунда! — я фыркнул. — Еще одно революционное заблуждение. Наша главная и единственная цель — они! — я поочередно ткнул пальцем в Осипа и Миколу. А все прочее — иллюзия возомнившего о себе ума. Я даже не говорю — разума, поскольку ум человеческий — еще не разум.

— А как же Ангелина? — снова напомнил он и разом испортил мне настроение. Сунув руки в карманы, я сжал их в кулаки и снова разжал. Говорить на эту тему не хотелось.

— Ты же сам мне талдычил, что в действительности никакой Ангелины нет. — Я сумрачно вздохнул. — Вот и радуйся, твой урок пошел на пользу.

— Погоди, погоди! А что же тогда есть?

— Есть образ, который я волен вынашивать в себе, есть память о моей прошлой любви. Прошлая же любовь от меня ушла, если ты помнишь. Значит, уйдет и эта.

— С чего ты взял, что уйдет?

— Уйдет, Димон, обязательно уйдет. Помнишь наш разговор о варанингё и вещих снах? Вот и мои сны превратились здесь в вещие. Я опасен, Дим. Для всего вашего мира, для хозяев, которых признали вы с Анной.

— Почему ты решил, что мы кого-то там признали?

— Не лукавь, Димочка! Ты ведь сам рассказывал о матрицировании. Кто же создает эти матрицы, как не они? Это мы в своем примитивном материализме так и не поднялись выше шагающего экскаватора, а они давно уже превратили человеческое сознание в обыденный инструмент своих виртуальных опытов. Я не знаю, кто они такие, но обычными паразитами здесь не пахнет.

— Чушь какая-то! — голос Павловского звучал неубедительно. — Зачем им нужно проводить какие-то опыты?

— Выходит, что нужно. Как нужно и то, чтобы мои женщины вновь и вновь уходили от меня.