Соня и Александра

– Или внучку, – подсказала Елена.

– Да, или внучку! Все-таки лучше девочка, как ты считаешь? Тогда я нарисую цветы на стене. Помнишь, как у тебя были? И балдахин над кроватью сделаем! Ты обожала в детстве спать под балдахином! – Ирэна опять отвлеклась на любимую тему.

– Помню, мамочка, – поддакнула Елена.

– Только никаких Барби и розового цвета! Терпеть не могу розовый!

– Конечно, мамочка. – Елена пыталась набрать номер на телефоне.

– И скажи своему брату, что я хочу видеть здесь мать ребенка. Кем бы она ни была. Сегодня же!

Елена убежала на кухню звонить. Над поляной повисла тишина, особенно прозрачная и оглушительная после громких споров. Владимир взял кусок хлеба и вымазал коркой оставшийся на тарелке соус. Давид молча разлил всем вино. Соня задумалась. Ирэна разносила свечи, расставляя их на столах и на тропинке – видимо, так она успокаивалась и думала о будущем семьи. Сколько длилось это молчание, временная передышка перед очередной вспышкой эмоций, выдох перед новым вдохом, никто не знал. Но все думали об одном: хорошо бы, чтобы тишина длилась как можно дольше.

На поляне появилась женщина, которую считали хозяйкой. Никто не заметил, как она ушла, но ее появление означало, что сейчас начнется новое действие. А драма это будет или мелодрама, предположить никто не мог. Хозяйка, имени которой Владимир не знал (так за глаза и звал – «хозяйка»), за это время успела сменить наряд и подправить макияж. Впрочем, до прически руки не дошли и сейчас, в обманчивом вечернем свете – при свечах, но еще не полном закате, с проблесками желтого, красного, – все заметили, что прическа не настоящая. Накладные пряди уже не удерживал лак для волос. Места «приколов» высвечивались, и хозяйка выглядела той, настоящей, какой и была – пожилой женщиной, излишне накрашенной и чересчур броско одетой. Даже ее многочисленные палантины выглядели как застиранные тряпки и сияли многочисленными затяжками на ткани и стежками штопки.

Хозяйка достала из сумки новую порцию кремов и начала расставлять их на столе. Но никто не захотел купить даже тюбик – было очевидно, что волшебные составы «не работают». И их владелица – тому подтверждение. Даже бусы и браслеты, которыми хозяйка была увешана как новогодняя елка, час назад казавшиеся прекрасным образчиком бижутерии, сейчас смотрелись дешево и старчески. Как будто бабушка выудила из шкатулки нанизанные на леску камни и стекляшки и вышла в свет, выдавая их за бриллианты. Серьги – большие, массивные, оттягивающие мочки, которыми восторгалась Соня, принимая их за семейные бриллианты, антикварные, с историей, сейчас сверкали задорным циркониевым блеском.

– Что-то случилось? – Поймав на себе взгляды гостей, женщина отвлеклась от занятия.

– Дорогая, – к ней подошел странный брат Ирэны, который так и держал в руках разодранную Соней головоломку, – а у меня есть дочь. Ты представляешь? Правда, это хорошо?

Мужчина улыбался и говорил так, как будто ему подарили новую игрушечную машинку, о которой он давно мечтал, но даже не надеялся получить.

– У тебя? Дочь? Это невозможно! – Она дернулась и порвала браслет, который тут же обнажил и дешевую леску, и стекляшки, которые звонко рассыпались по каменному полу бара. – Я так и знала! Я чувствовала! Всегда чувствовала! – воскликнула женщина. – Как ты мог? Когда? Как это случилось? Почему я узнаю обо всем последней?

– Мы, женщины, обо всем узнаем последними, – сказал Соня. Видимо, эта фраза ей очень понравилась.

– Только я не понял, кто моя дочь, – сказал мужчина задумчиво.

Владимир поймал себя на мысли, что он чем-то похож на Соню (или она – на него). Гости смотрели на него с жалостью и сочувствием.

– Да какая разница! – воскликнула женщина, которую считали хозяйкой. От такого известия она начала складывать только что разложенный товар в сумку. Видимо, это было семейное: в минуты стресса этим женщинам нужно было занять делом руки. – А кто ее мать? Ответь мне! Когда это случилось?

– Я не знаю. – Мужчина пожал плечами и улыбнулся. – Но мне хочется, чтобы ребенок был от… хотя нет, возможно, это была… она ведь так хотела детей. Или нет, точно не она… Это наверняка… я ведь ее так любил.

Тут гости дружно начали двигать на столах рюмки, подливать вино, доедать недоеденное, изображать активность, чтобы скрыть эмоции. Представить, что у этого мужчины, одетого в драную одежду, который играет с собакой и делает из бумаги самолетики, могли быть женщины, да и не одна!.. У сумасшедшего, говоря откровенно, больного. Конечно, было чему удивляться. Мужчины посмотрели на него с уважением и долей зависти, женщины – с интересом. Настолько неприкрытым, что мужчина смутился и начал возиться со своей головоломкой, снова вставляя скобы одну в другую.

– Ты понимаешь, что говоришь? – Хозяйка, выронила сумку. – Значит, все эти годы ты мне изменял? И не один раз? И ты сейчас спокойно перечисляешь всех своих любовниц? Прямо мне в глаза?