Рин многозначительно поднял палец и взгляд Дюка последовал вслед за ним. – Мало ли чего прячут богатые старики в своих затхлых домах. Помнишь Дюк, что мы нашли у той самой миссис Хадсон, будь она не ладна?
– Ты про фарфоровую статуэтку?
Райан облизнул пересохшие губы. – Двадцать кусков за маленькую испанскую танцовщицу, которая пропылилась полвека на старом комоде. А во сколько она обошлась нам, Дюк?
– Где-то в пятнадцать баксов.
– Ох! – натружено вытянул Рин. – Бедная миссис Хадсон! Бедная женщина!
Райан еще с пол минуты строил притворно страдальческий вид и размышлял о несправедливости бытия, а затем, когда внимание Дюка стало ускользать, наконец умолк.
– Ну так всё-таки, ты присмотрел что-нибудь ещё? – спросил Дюк.
Райан пожал плечами. – Не знаю, может вот это? – Он сунул Дюку пухлую тетрадь. – Нашел среди кучи газетных вырезок.
Дюк пролистнул несколько исписанных мелким почерком страниц. Ровные красивые линии, выведенные рукой, противоречили тому хаосу, что присутствовал в доме.
– Дюк?
– М-м-м?
– Что насчёт пластинки?
– Можешь забрать себе, если хочешь. Мне она не нужна. Да и не думаю, что на ней есть что-то стоящее.
– Спасибо. – Райан улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. – Мне уже не терпится узнать, что на ней. Я читал про Л. В., офигенный был мужик.
– Угу, наверное. Попробуй поискать рядом музыкальный магазинчик, а я пока побуду здесь. Надо бы придумать, что можно со всем этим сделать.