Сон в зимнюю ночь

– Чувства я – не понять. То таки, то други!.. Эндрю тоже говори, что я никуда не идти, не потеряться с ним…оставаться много время и ничего…

– Обещаю, ты со мной надолго!

– Надолго – нет. Хочу не знать, когда я не будет с ты, понимаешь?

– Ты и не узнаешь.

– That`s great, Vitya! – усевшись мне на колени, закрыла глаза.

– Душ свободен.

– Ок!

* * *

Человека, которого мы едва застали на пороге придорожной закусочной, было трудно узнать по фото. Жёсткая бахрома серо-стальных волос лоснилась на солнце, лоб по-индейски обвязан тесьмой, и за неё воткнуто у виска бело-чёрное перо. Лицо располнело и приобрело плутоватые черты.

– Мистер Лейджелил? – протянул я визитку, взятую у Джуниора. – Плиз!

Глаза прищуренные, расставленные широко, неприветливо обвели нас, утомившихся хождением на жаре. Жилистые крепкие загорелые руки прижимали к себе прикрытую синей материей корзину. Покрутив головой, словно пытаясь избавиться от мигрени, он открыл дверь и пригласил войти.

Свет, озаривший помещение тесноватого торгового зала, сумевшего вместить прилавок да несколько столиков, пробудил огромного пёстрого попугая в клетке. Клювастая голова повернулась одним глазом к входу:

– What’s up, old chap?

– Бывало и получше! – к моему сожалению, ответил индеец по-английски. – Алоха!

– Ало-оха! Ало-оха!

Гавайской жизнерадостностью, общительностью, особым интересом к посетившим его «интуристам» Лейджелил похвалиться не мог. Об этом однозначно говорил его усталый вид, с которым тот бухнулся на стул напротив холодильника. Мой, обыкновенный вроде бы, взгляд удивил и рассмешил его одновременно. Убрав корзину под прилавок, он спросил с лёгкой усмешкой:

– The man doesn’t speak English, right?

Джулис неопределённо кивнула.

Толкнув дверцу клетки мощной рыжеватой лапой, на плечо индейца перебрался по руке попугай. Оставляя следы от ноготков, прошёл к уху и, наклонившись, будто клюнул. Индеец кивнул, отрыгнув, и заговорил с девушкой, которая, забравшись в мою сумку, вытащила паспорта и дала ему. Лейджелил подержал в руках документы, пролистал, прочитав наши имена и данные, глянул отметки, потом потянулся к холодильнику, достал из холодильника пару шарообразных плодов, указал на уборную.

– Клив, респект – фрукты помыть там…

– Хорошо.

Вытерев со лба пот, индеец включил кондиционер. В помещении со стеллажами, полными блестящих жестяных банок консервированного сока, холодной маринованной закуски в дорогу и спиртных напитков стало прохладней. Включив гриль, он зажарил сосиски, сделал длинные большие хот-доги, приправив их чрезмерным количеством кетчупа и корейской морковки. Попугай по имени Алоха бродил по столу и раскрывал клюв, показывая чёрненький язычок.

– Are you hungry, old chap?

Морковку, нарезанную песчинками, и семена Лейджелил насыпал на стол и, глядя как ест попугай, казалось, наслаждался тоже.

Джулис расспрашивала хозяина закусочной: интересовалась работой и вообще жизнью на Гавайях. Её тонкая любопытная натура знала, с чего начать разговор и как продолжить, как извлечь из собеседника нужные сведения. Глаза девушки чутко удерживали контакт: увеличивались, мигали, награждая за словоохотливость, и сочувственно гасли, когда индеец, теряясь в плохих воспоминаниях, опускал взор. Лейджелил, разговорившись наконец, прогнал с лица хитроватое недоверчивое выражение, с каким нас встречал. Поглаживая попугая по гордой голове с хохолком, он даже проявил нежность к питомцу: надул щёки и взъерошил тому перья.

– Stop it! – скрежетал Алоха, пряча голову под лапой.

Лейджелила мы застали, оказывается, по счастливой случайности: в тот момент, когда он собирался, закрыв заведение, отъехать к своей семье в долину. Тут подвернулись мы – пара доверенных знакомого, Джуниора. На нас он смело мог оставить и свой маленький бизнес и своего большого пернатого компаньона. Работа не требовала особых талантов, как пояснила Джулис. Вытащив из тумбочки для нас безразмерную стираную одежду, хозяин пожелал нам успехов на поприще гавайского повара и официантки. Я обрадовался: мы вдвоём, у нас правильные документы, легальный заработок – повезло! Конечно, я не представлял себя пекущим шаурму в горах, но для начала неплохо. Индеец добавил кое-что по-английски – девушка отреагировала заинтересованно, и жест «ок!», проделанный пальцами, возвещал о данном ей Лейджелилом обещании.

– Не верить он в своя женщина. Она может с друг мэн, – позже объяснила Джулис. Я пожал плечами.

У Лейджелила совершенно не оставалось времени. Сказав, чем должны заняться в первый день пребывания на островах, индеец выпроводил нас, а сам закрыл заведение и, с корзиной в руках, двинулся в гараж. Туристы, решившие было передохнуть в закусочной, недовольно поплелись дальше.

* * *

Гавайи – родина орхидей. Я убедился в этом, подойдя к саду местной больницы. Со стороны холма, на котором располагалось маленькое синее здание обсерватории, словно волнами накатывались огороженные деревянной белой изгородью кустарники орхидей. Их огненные стебли и венчики, золотистые, пурпурные, белые и цвета пасмурного неба, сливались в один яркий, живой ковёр.