Сон разума

Спустя секунду он убедился, что интеранглийский они понимают, но вступать в переговоры не намерены. Со стороны каменных глыб прозвучала хриплая отрывистая команда: «Вперед!» – и на его укрытие внезапно обрушился шквал автоматического огня.

Ему пришлось вжаться в землю – пули крошили камень над головой, словно по трилиту хлестал косой металлический дождь, не давая Кречетову ни малейшей возможности приподнять голову или огрызнуться ответным огнем.

Лежа на земле, он прекрасно понимал цель их маневра. Пока часть бойцов удерживала его шквальными очередями, несколько человек бегом преодолевали открытое пространство пустоши, чтобы вскарабкаться на склон холма и достичь той точки, откуда будет видна его позиция.

По всем расчетам, жить Андрею оставалось секунд тридцать, не больше.

Лежа на земле, он извернулся, не обращая внимания на каменную крошку, которую выбивали рикошетирующие пули. Теперь если он резко привстанет, то сможет окинуть беглым взглядом пологий склон, господствующий над его укрытием.

Шквальный огонь по трилиту велся из двух точек, пули от автоматных очередей перекрещивались, многократно отскакивали от камней, наполняя воздух изматывающим нервы визгом и мелкими кусочками гранита, которые больно секли незащищенную кожу, оставляя кровоточащие порезы.

Противники Кречетова действовали нагло, самоуверенно и грубо. Очевидно, они не привыкли к достойному отпору, и слаженность действий вкупе с массированным безжалостным огнем, как правило, приводила их к полной победе.

Огонь со стороны каменных глыб внезапно оборвался, так же резко, как и начался, – у стрелявших кончились патроны.

Андрей не знал, прикрывает ли истративших боезапас третья группа и насколько сноровисты сами бойцы – сколько времени у них уйдет на элементарную замену магазина – две… три секунды?..

Рывком поднявшись на одно колено, он открыл огонь.

В наступившей тишине четыре отрывистых одиночных выстрела прозвучали особенно громко, зловеще, учитывая, что ни одна пуля не прошла мимо цели: трое человек, перебегавших по склону холма, рухнули как подкошенные, а четвертый, дико заорав, покатился вниз, пачкая пожухлую траву обильно хлещущей из раны кровью.

Отстрелявшись, Андрей нырнул на дно укрытия, ожидая, что сейчас автоматический огонь возобновится с новой силой, но тишина, окутавшая плато, внезапно затянулась, лишь звериный вой раненого нарушал ее…

Это было похоже на внезапное наваждение – неожиданно вспыхнувший бой длился менее минуты, но в субъективном восприятии время всегда меняет свои свойства…

Вот и сейчас несколько секунд тишины показались чуть ли не вечностью…

Очевидно, командир неожиданно появившегося отряда нашел в себе достаточно здравомыслия, чтобы по достоинству оценить выдержку и точность стрельбы незнакомца. Побывав под уничтожающим психику прессом шквального огня, он должен был прекратить всякое сопротивление, но пятеро убитых и один тяжело раненный доказывали обратное.

– Эй, ты… – услышал Андрей хриплый голос. – Выходи. Мы не станем тебя убивать.

Это ты своей бабушке расскажи… – подумал Андрей, пытаясь понять: с ним действительно начали переговоры или это всего лишь отвлекающий маневр, пришедший на замену автоматным очередям?

– Кто вы такие? – спросил он, не поднимаясь из укрытия.

– Перед тобой воины Храма, смертный, – прозвучал надменный ответ на трудно воспринимаемом интеранглийском. Язык, на котором разговаривал невидимый оппонент, разительно отличался от современного, привычного для Андрея языка межпланетного общения.

– Мне это ничего не говорит, – громко ответил Кречетов, пытаясь вспомнить, сколько патронов содержит в себе стандартный магазин «АРГ-8».

– Ты наглец. Храм правит этим миром.

Сорок… Точно, сорок, – вспомнил наконец Андрей. – Значит, в магазине еще тридцать два патрона… – Он перевел взгляд на подсумки, снятые вместе с поясом с тела раненой женщины, и, расстегнув их, увидел рифленые рубашки осколочных гранат.

– Хорошо, я сейчас встану, – громко произнес Кречетов. Он не надеялся на благополучный исход – лейтенант был не настолько глуп, чтобы поверить в добрые намерения людей, так рьяно пытавшихся его убить, но все же мизерный шанс на переговоры нужно было использовать. – Думаю, нам стоит поговорить, – добавил он, удобнее устраиваясь на дне укрытия. Расстегнув ремень, он вытащил две гранаты, положил их рядом с собой, а оставшийся пустым чехол надел на ножны притороченного к поясу клинка. – Не стреляйте. Я встаю. – Он приподнял примитивный муляж над укрывавшими его глыбами, и тут же тугие автоматные очереди резанули по пустому подсумку…

Все… С переговорами было покончено.

– Твой Храм, может быть, и правит миром, но не мной, – громко произнес Кречетов, взяв в руку осколочную гранату.

– Почему? – раздался в ответ напряженный голос.