Сон разума

Ей казалось, на этом темном чердаке — свой, особый отсчет времени и; когда они выйдут отсюда, выяснится, что там, снаружи, прошли не минуты, а дни. Было слышно, как в проеме слухового окна толклись и гукали голуби, потом они улетели. Донесся приглушенный расстоянием собачий лай, и Карина подумала, что за все тридцать три года своей жизни не общалась с собаками столько, сколько за последние три дня. Заработал двигатель лифта, остановился, и где-то хлопнула дверь. Затем лифт вызвали снова, по-видимому на первый этаж, и после этого гудение мотора длилось бесконечно долго. Неужели сюда? Ее на миг захлестнул страх и тут же прошел сам собой. Близко, совсем рядом, лязгнула дверь шахты. Кто-то, позвякивая ключами, отпер дверь и через секунду ее захлопнул. Карина почувствовала неуемную радость и выругала себя за это: нужно быть хладнокровнее. К тому же на шестой этаж мог приехать не обязательно Николаев, на площадку выходили три двери. Впрочем, решила она, опасаться исключительно одного Николаева было бы промахом.

Она немного расслабилась и потеряла ощущение времени, но вскоре ей пришлось опять насторожиться. Снаружи, казалось, доносились невнятные шорохи, будто кто-то крался по лестнице. Она испытала вдруг жгучее желание распахнуть дверь и выяснить, есть там кто-нибудь или нет, и сразу подавила его: это было бы непростительной, грубой ошибкой.

Через несколько секунд, когда ее подозрения подтвердились, она даже почувствовала мимолетное удовлетворение, что поступила правильно. Полоска света у косяка начала расширяться — кто-то осторожно открывал дверь, и Карина слышала его дыхание.

Она, как было условлено, кинула осколок кирпича, но он попал во что-то мягкое, наверное в слой пыли, и звук получился глухой и тихий. К тому же в этот момент у слухового окна каркала и хлопала крыльями ворона. Адвокат не услышал предупреждения и продолжал свои занятия с кирпичами.

Пришелец, отделенный от Карины дверью, не издавал ни звука, и вдруг, как в добротном триллере, где всегда показывают в кадре только ноги или руки убийцы, она увидела за кромкой двери медленно поднимающуюся руку с пистолетом. Пистолет был боевой, не газовый.

Подавив желание вскрикнуть, Карина прикусила губу: ничего худшего сейчас нельзя было придумать. Память подсказала ей нужное решение: повторить то, что в подобной ситуации сделала ее любимая героиня Синтия Максвелл, — когда пистолет поднимется на линию огня, и не раньше, ударом сумки выбить его из руки нападающего.

Так рассудила ее голова, напичканная детективными романами. Но руки сделали иначе. В ней действительно текла кровь помещиков и сатрапов, храня опыт поколений, привычных к резне и дракам. Она изо всех сил толкнула массивную дверь в сторону уже достигшего горизонтального положения черного пистолета.

Далее все произошло практически мгновенно, но Карина за ничтожную долю секунды успела получить целую гамму разнообразных впечатлений. Ее не ужаснуло, а лишь слегка удивило страстное желание убить — не обезвредить, не обезоружить, но именно убить — этого человека. Полумрак чердака вдруг озарился тусклым багровым свечением, исходящим от всех предметов, в том числе от пистолета и держащей его руки. И самое странное, Карина не почувствовала соприкосновения своих рук с дверью, которую обрушивали на незнакомца силы, неизмеримо более мощные, чем ее мускулы, она же ладонями только направляла их импульс.

Дверь наконец настигла свою жертву. Раздался глуховатый звук удара, грохнул выстрел, и послышалось не то рычание, не то стон. Затем последовал мягкий стук упавшего на пол тела.

Выглянув из-за двери, Карина остановилась в нерешительности: опыт детективного чтива требовал найти пистолет и направить его на поверженного врага, а представления о гуманности и правопорядке — выяснить, жив ли он.

— Александр, где ты? — позвала она жалобно.

— Я здесь, все в порядке. — Он вынырнул из темноты совсем рядом, с газовым пистолетом, который тут же спрятал в карман.

— О, Александр! — Схватившись за его руку, она неожиданно качнулась к нему.

Нет, нет, только не обморок, взмолился про себя адвокат. К счастью, она была слишком возбуждена для обморока. Он поддержал ее, невзначай положив ладонь на грудь, защищенную лишь тонкой тканью блузки, и почувствовал дрожь напряженного тела и твердость набухшего соска.

Похоже, наш Везувий готов проснуться, мелькнуло у него в мыслях. Бросив беглый взгляд на пострадавшего, Александр Петрович решил, что тот еще сколько-то времени пролежит неподвижно. Он нашел губы Карины и жадностью ее поцелуя был вознагражден за пренебрежение хотя и ничтожным, но все-таки риском.

И тотчас выяснилось, что риск был не таким уж ничтожным: поверженный враг вдруг проявил неожиданную активность, он вскочил и пустился наутек, пошатываясь, хватаясь за перила и оставляя на ступеньках дорожку из капель крови. Почти сразу на площадке шестого этажа захлопнулась дверь. Это был Николаев.

— А ты тоже… нашел время, — ласково упрекнула адвоката Карина, все еще оставаясь в его объятиях. — Нам теперь надо удирать?

— Небольшой запас времени у нас есть.