Сон разума

Почему же они так злы и настырны?.. – угрюмоподумал он, разглядывая свою потрепанную броню. – Неужели им так важна моя смерть?

Словно в ответ на эту мысль, прямо над головой с грохотом вырвало изрядный кусок кладки, и взрывная волна обдала жаром лицо, встряхнув измученное тело так, что Андрей вскрикнул от боли…

* * *

Шквальный огонь двух спаренных орудий бушевал не меньше пяти минут. Андрею оставалось лишь распластаться на полу и лежать, ожидая, когда стихнет артподготовка и в узкий лестничный проем полезут храмовники.

Хотел он того или нет, но за это время взгляд его покрасневших от многочисленных контузий глаз несколько раз обежал замкнутый периметр древнего укрепления, машинально подмечая те детали, что он пропустил в горячке подготовки новой позиции.

Собственно, его внимание привлек Ромель, о котором Андрей совершенно забыл. Оказывается, карлик все это время находился рядом – не обращая внимания на шрапнельный разлет каменных осколков, он возился в дальней части бастиона, где имелся выступ контрфорса, обращенный в сторону разрушенного города логриан. Выступ титанической кладки стен оканчивался небольшой округлой площадкой, аналог которой Кречетов уже видел на соседнем укреплении. Андрей вспомнил, что именно на подобной площадке была закреплена ржавая, потерявшая свои боевые качества зенитная установка.

Присмотревшись, он вдруг с холодком в груди осознал, чем именно занят карлик: Ромель тщетно пытался своими слабенькими руками сорвать тяжелый полог защитной прорезиненной ткани с чего-то угловатого, до боли знакомого и…

Андрея внезапно прошиб холодный пот.

Серая камуфлированная ткань сливалась с фоном стен, и потому он не заметил этой конструкции сразу, как только поднялся на площадку укрепления, но, несомненно, под ней было скрыто зенитное орудие.

Тщетно… – подсказывал рассудок, но душа уже трепетно вздрогнула, внезапно ожив под робким лучиком надежды, и Андрей, не обращая внимания на разрывы, пополз по каменном полу, пересекая площадь укрепления по наикратчайшему пути.

Каменные осколки падали вокруг, больно барабанили по спине, оставляя кровоподтеки под металлокевларом брони, по телу струился липкий холодный пот, когда справа или слева внезапно вырастал тугой оранжево-черный султан разрыва и горячая взрывная волна, перемешанная с осколками, подбрасывала его измученное тело, больно отзываясь в каждой мышце…

Это походило на кошмарный сон, с той лишь разницей, что не было никакой возможности очнуться, вырваться из объятий дурной, исковерканной реальности…

Раньше, очень давно, еще в самом начале службы, после первых настоящих боев Андрея действительно мучили подобные сны, в которых он полз среди разрывов, не ведая ни направления, ни цели… но те кошмары были излечимы и в конце концов прошли, этот же – нет…

Есть предел стойкости человеческого организма, черта, за которой одни впадают в безвольную кому, а иные бьются до конца, хотя и осознают, что сопротивление превосходящим силам противника лишь оттягивает роковой миг…

В такой ситуации одинокого бойца может спасти лишь чудо, но Андрей в чудеса не верил.

Он уже слабо помнил, как дополз до Ромеля, и очнулся, лишь коснувшись упругого прорезиненного полотнища.

– Что под ним?! – хрипло, не узнавая собственного голоса, проговорил он, а глаза карлика злобно сверкнули в ответ, и тихий шелестящий голос, непонятным образом перекрывающий грохот разрывов, ответил:

– Ты упрямый, глухой!.. Ромель кричал тебе, звал тебя…

– Ну, извини… – нашел в себе силы Кречетов, чтобы вытолкнуть сквозь зубы эту идиотскую в грохочущем аду фразу.

Вместо того чтобы задавать вопросы, он приподнялся и, опираясь на локоть, потянул на себя край полога, который сначала упрямился, растягиваясь, цепляясь за выступы скрытого под ним механизма, а потом вдруг поддался, ниспадая вниз тяжелыми складками.

Под ним на поворотной платформе стояло, тускло отблескивая металлом и смазкой, полуавтоматическое зенитное орудие, прототип которого когда-то был разработан на планетах-колониях для охраны периметра космических портов. Оно предназначалось для борьбы со штурмовиками и космическими истребителями Земного альянса, – мгновенно подсказала память Кречетова, – то есть снаряд этого орудия мог пробивать даже многослойную керамлитовую броню внеатмосферных летательных аппаратов.

В первую секунду Андрей испытал потрясение, шок.

Орудие выглядело новеньким, функциональным, рядом стоял початый короб со специальной смазкой и открытый пластиковый ящик, в котором желтоватыми бликами глянцевито отблескивали уложенные в пазы тяжеленные обоймы, содержащие по пять снарядов каждая. Казенные части обоих стволов были плотно закрыты – по-видимому, в коробчатые механизмы подачи уже был загружен полный боекомплект.

Однако более всего Андрея поразила мумия стрелка, которая по-прежнему сидела в кресле. Погибший много лет назад оператор превратился в скелет, обтянутый усохшей, прилипшей к костям кожей, которую едва прикрывали остатки ветхой одежды.