Сон № 9

Королева Эрихнида радостно захлопала в ладоши и затанцевала страстную румбу с гадким грызуном.

– Я уже чувствую вкус обедов с издателями! Слышу восторженные отзывы критиков из «Ньюйоркера»!

Взволнованная госпожа Хохлатка принялась рыться в сумочке, ища чего-нибудь пожевать для вдохновения, но отыскала лишь пригоршню праха. В этот самый момент Питекантроп робко коснулся крыла госпожи Хохлатки и сунул авторучку Литературного Козлика ей в сумочку. В сиянии экрана востроглазая госпожа Хохлатка углядела, как меж бровей Питекантропа скачет чудовище из ее самых страшных кошмаров.

– Блоха! – пронзительно завизжала она. – Я так и знала! Блоха!

– Да-да, конечно же да! – Литературный Козлик застучал копытами. – Именно! Самое математическое животное – это блоха!

Румба королевы Эрихниды оборвалась. С морды Вольного Крыса сползла усмешка.

– Объясняй почему. Иначе ответ не засчитывается.

Литературный Козлик откашлялся и заявил:

– Блохи отнимают счастье, делят внимание, прибавляют горестей и умножают тревоги.

Вольный Крыс уставился на своего экранного кумира:

– Что ж, ваше величество, иногда выигрываешь, а иногда…

Двойным кликом королева Эрихнида заставила Вольного Крыса умолкнуть.

– Ты провалил мой план, ты, продажный, нашпигованный жучками киберпаразит! Есть только одно наказание твоему преступлению!

– Нееееее-ееее-еее-т… – завопил Вольный Крыс, но королева перетащила его в корзину, и все стихло.

Ярость королевы полыхала все ярче.

– Что до тебя, о Бородач, если ты думаешь, что твое блеяние о всяких там законах помешает мне заполучить предмет моих желаний… – (в ее сощуренных глазах сверкнула ледяная угроза, раздался треск мегабайтов), – то ты невероятно глуп, даже для писателя! Внимание! Начинаем оцифровку! – Она включила экранный преобразователь. – Пять… четыре…

– Мой господин! – Госпожа Хохлатка забила крыльями, но не могла вырваться из сети. – Мой господин!

Литературный Козлик всеми силами пытался сбросить кабельную сбрую.

– Проклятая, подлая приспешница преисподней!

Зубы королевы Эрихниды сверкнули кремнием.

– Три… два…

Питекантроп выдернул штепсель из розетки.

Экран погас, и веб-сайт исчез, будто его и не было вовсе, что в некотором смысле соответствовало истине, поскольку Литературный Козлик, Питекантроп и госпожа Хохлатка оказались посреди выжженной солнцем пустыни. От потрясения они не могли вымолвить ни слова.

Лыжный курорт в горах Нагано

17 сентября

Эйдзи!

Очень мило с твоей стороны, если ты все-таки пытался со мной связаться, но я сбежала из клиники в Миядзаки, потому что больше не могла там находиться. Кюсю, как ни кинь, слишком близко к Якусиме, чтобы найти там успокоение. (Если не пытался, я ни минуты тебя не виню. На самом деле я на это и не надеялась.) Возможно, я еще не совсем поправилась, но так боялась остальных пациентов, что решила снова попытать счастья в большом скверном мире. (По крайней мере, здесь можно есть ножом и вилкой.) Сожги мое последнее письмо. Пожалуйста, сожги. Я больше никогда ничего у тебя не попрошу. Из общения с доктором Судзуки я усвоила одно-единственное: в нашей жизни есть рубеж, после которого уже невозможно измениться. Мы такие, какие есть, к добру ли, к худу ли, вот и все. Не стоило рассказывать тебе про случай на лестнице. Теперь ты наверняка меня ненавидишь. Я бы ненавидела. Иногда я и правда ненавижу. Себя, конечно. Не доверяй психоаналитикам, психотерапевтам и прочим мозгоправам. Они во все суют свой нос и разбирают все по косточкам, не думая, как снова сложить воедино. Сожги письмо. Таких писем быть не должно. (Особенно на Якусиме.) Сожги.