Сон и Пепел

Мы пробыли в пути еще около часа, на улице уже царила глубокая ночь, до рассвета оставались считаные часы. Но, несмотря на тяжелые сутки, спать не хотелось. Внутреннее напряжение не позволяло закрыть глаза.

Вскоре колеса застучали жестче – мы выехали на мощенную камнем дорогу.

– Где мы? – спросила я, слыша вокруг суетливые голоса людей. Они торопились открыть ворота, отдавая приказы.

Судя по звукам, снаружи было весьма оживленно.

– В главной обители моего ордена.

Я задумалась. Если меня не обманывала память, дом Моранов находился севернее, и мы бы не успели так быстро туда добраться.

– Это новая обитель. Мы временно перебрались ближе к столице королевства, – заметив мое замешательство, пояснил Люций.

Я лишь кивнула.

Когда дверь кареты распахнулась, в глаза бросились факелы, висевшие на стене напротив. Но лишь выбравшись из экипажа, я смогла оценить масштабы – стена была длинной, непрерывной и исчезала за домами вдали. Кирпичная кладка оказалась крупной и крепкой. Высота укрепления достигала нескольких метров.

Это место являлось не просто обителью ордена. Оно готово было выдержать долгую осаду.

К карете подбежали люди, распрягая лошадей и уводя их в стойла.

– Нравится? – поинтересовался Люций, подходя ближе.

– Ты будто готовишься к войне, – произнесла я, не задумываясь, первое, что пришло на ум.

Почему-то Морана это рассмешило. В Академии он часто смеялся. Даже иронизировал над собой, выглядя непосредственно и порою глупо. Именно поэтому я долгое время не догадывалась, что его семья возглавляла тот самый Северный теневой орден.

Отвлекшись, я заметила, как люди, разгружавшие повозку, вздрогнули, во все глаза уставившись на Люция. Но парень совсем не обращал на них внимания.

«Что их так удивило?» – озадачилась я, уцепившись за эту деталь.

Но в следующую секунду меня привлекла ноша в их руках, которую они сгружали на другую повозку. Несколько длинных свертков из ткани. Один из служащих как раз взял оставшуюся часть груза, когда материя разошлась и наружу высунулась чужая нога в грубой дешевой обуви. Штанина оказалась разорвана, а в лодыжке отсутствовал целый кусок мяса. Края раны запеклись и почернели от яда.

Слюна ревенантов была ядовитой, и в некоторых случаях хватало лишь царапины, чтобы погибнуть. Если вовремя не выпить противоядие.

Я отвернулась и, поспешно приблизившись к Майе, аккуратно приобняла ее за плечи, не давая обернуться.

Люций с Рафаилем отошли, о чем-то переговариваясь. Сновавшие туда-сюда люди с любопытством посматривали на Майю, но приближаться не рисковали, обходя Морана по дуге, будто опасаясь привлечь его внимание.

Я же задумалась об увиденном: обувь на ногах несчастного показалась мне знакомой – прямо на изделии, ближе к пятке, серыми, возможно, некогда белыми нитками небрежными стежками были выведены инициалы «А.Д.». А в центре ступни, сверху, был прокол со следами темной запекшейся крови.

Не знаю, как звали убитого, да и не имело это значения, куда более важным являлось то, что он был одним из тех разбойников, что напали на нас с Майей в лесу.

Но всего я насчитала четыре тела, а мужчин было пятеро. Куда подевался последний?

Стал порождением тьмы?

– Возьми. – По фигуре Рафаиля скользили трепещущие тени от факелов.

– Это мне?

– Люций просил отдать тебе. Обращайся с ним бережно. После того как связь с твоим клинком вернется, он его заберет. – Он передал мне кинжал с загнутой черной ручкой. Даэвы верили, что их оружие приносит удачу. Пусть это не меч, но даже обычные ножи редко отдавали кому-то. Но больше меня удивило другое…

– Это разумно – давать мне клинок? – даже растерялась я. Этот поступок был лишен смысла. – Я ведь могу кого-то ранить.

Моран обернулся и подошел ближе, играя отражающимся от серебристых наручей светом.

– Ну конечно, – пробормотал он – небрежно, как сущую ерунду. – Это лишь временная замена Туманному, Сара. – Уголки его губ дернулись вверх, и он добавил: – Необходимая для спокойного сна.

Когда мы шли по внутреннему двору, люди и даэвы, попадавшиеся нам навстречу, уступали Люцию дорогу, последние склоняли головы в учтивом поклоне. Несмотря на столь поздний час, многие не спали.

Происходившее вызывало чувство дежавю. Точно так же кланялись главе моего ордена – отцу Фредерика. В детстве я ему даже в глаза посмотреть не смела без позволения.

Он был строг, каждый его взгляд подавлял морально. Светло-голубые одежды, идеальная осанка, зачесанные назад волосы, отстраненное выражение лица – все это несло в себе ощущение не только угрозы, но и благородства.

Только, несмотря на это, я робела перед ним совсем по другой причине. Я ощущала отголоски непонятных мне эмоций и, лишь один раз попытавшись изучить его чувства, столкнулась со странной смесью досады, злости, раздражения и в то же время привязанности. Столько противоречий… Меня поймали с поличным прежде, чем я смогла до конца во всем разобраться.