Сомниум

Жильцы обменялись испуганными взглядами. Страх заполнял душу Артура.

Фургон повернул в очередной раз и вдруг остановился так резко, что пассажиры попадали друг на друга. Гыча выругался и бросился на пол. Артур, на которого упала Катя, едва выпрямился, недоумённо глядя вокруг. И тут раздались звуки выстрелов.

Они были громкими, отчётливо-стальными, словно кто-то часто бил молотком по наковальне. Очень большим молотком по очень большой наковальне. В фургоне вдруг появились рваные дыры, а соседа Артура отбросило в сторону. Другой мужчина, с оружием, обмяк на сиденье — у него не было головы. Дыры в фургоне появлялись одна за другой, а пассажиры падали, заливая салон кровью.

Артур бросился на пол вслед за Гычей. Он уткнулся лицом в чью-то ногу, которая уже не шевелилась, но не пытался отстраниться. Только накрыл руками голову, словно это могло защитить его от того чудовищного молотка, который рвал фургон на части.

Реальность изменилась. Артур не мог больше воспринимать всё происходящее одновременно. Его сознание выхватывало осколки разбившегося вдребезги настоящего и воспринимало его фрагментарно. То он слышал звуки выстрелов, при этом не видя и не чувствуя ничего больше. Потом чувствовал боль от впивающихся в ладони осколков стекла. От этой боли он вдруг осознал, что опирается на руки и пытается встать. Затем услышал мычание и спустя пару мгновений понял, что это мычит он сам. А потом увидел раскрывающуюся дверь фургона и выползающего наружу Гычу. Заметил отблески вспышек выстрелов в салоне фургона. И поспешил, отталкивая падающие на него тела, пробраться к выходу.

Грубый, зернистый асфальт обжигал холодом и колол руки, как стекло. На глазах Артура Гыча встал на ноги и скрылся за фургоном. Артур прополз пару метров, тоже попытался встать, но ноги не слушались его. С трудом, потребовавшим от него, кажется, вечности и невероятных усилий, он поднялся на колени... а потом увидел, кто в них стрелял, и остолбенел.

Посреди улицы стояла бронированная боевая машина. Массивная стальная туша с плоской головой-башней и торчащим из неё длинным стволом. Из ствола валил дым. Под основным, самым крупным, стволом, из корпуса торчали ещё несколько поменьше. А по бокам от башни топорщились приготовленные к бою ракеты.

Гусеницы пришли в движение. Машина приближалась, всё так же глядя стволом на расстрелянный фургон. Артур остолбенел, не в силах отвести взгляд от приближающегося чудовища. До него было ещё далеко, но каждый пройденный ей метр усиливал панику Артура стократно.

И вдруг с неба на машину что-то упало. Улица вспыхнула и громыхнула, Артура отбросило на асфальт. Он лежал, оглушённый, и смотрел, как рядом падают горящие обломки. Фургон принял на себя часть взрывной волны и осколков, которые посекли бы Артура, не будь на их пути преграды. Вдалеке раздавался вой сирен.

Откуда-то появился Гыча. Он посмотрел на Артура, заглянул в салон, что-то стал говорить, кричать, но Артур не понимал. Он только смотрел в ответ и молчал. Выругавшись, Гыча бросился бежать, оставив Артура посреди улицы, среди хаоса, огня и страха.

Глава 8

Вой сирен приближался. Артур понял это не сразу. Он всё ещё не мог осознать происходящего и лежал, беспомощно озираясь.

Машины, сверкающие красными и синими огнями, остановились неподалёку. К пострадавшим, в том числе и к Артуру, подбежали люди, стали осматривать, что-то спрашивать. Никто не отвечал им внятно. Все, кто выжил, пребывали в состоянии оглушения.

Артура на носилках погрузили на каталку и затолкали в машину «Скорой помощи». От нахлынувшего чувства дежа вю Артуру показалось, что сейчас он снова увидит ту девушку, которая везла его вчера, но в бригаде были только двое мужчин. Машина неслась быстрее, чем вчера, подпрыгивая на ухабах и рытвинах. Однако в голове у Артура постепенно прояснялось, и к тому моменту, как его выгрузили из машины в приёмном покое больницы, он уже достаточно ясно мыслил.

К нему подбежал врач, начал осматривать. Тот самый, что консультировал его вчера. Уже знакомая пожилая медсестра посмотрела на Артура с удивлением, явно узнав.

— Как зовут?

— Артур. Вечером вы меня смотрели.

— Чего? Каким вечером? Ясно, бредит, — резюмировал врач, но медсестра поправила его:

— Он с переломом рёбер поступал. Мы ещё отказ от полиции у него долго брали.

— А, этот! Точно, точно. Так, чего-нибудь болит сейчас?

Последний вопрос был адресован Артуру, и тот ответил:

— В груди болит. Дышать трудно.

— Наверное, опять рёбрами ударился. Что там было вообще?

— Взрыв. Меня отбросило взрывной волной.

Врач с медсестрой переглянулись.

— Так, ладно, — сказал врач уже тише, наклоняясь к Артуру. — Лучше пока ничего не рассказывай. До приезда полиции обойдёмся без расспросов.

Он ушёл, и через несколько минут Артура снова повезли делать рентгеновские снимки, снова брали кровь. К Артуру подходили разные врачи, но спрашивали все только одно:

— Болит что-нибудь? Где болит?

Одного интересовала только голова, другой посмотрел глаза. Ни один не спросил об обстоятельствах получения травмы.