Солженицын и Сахаров

изъявляющие особо нарочитую преданность, не только излишни, но и разлагают государственный строй". Верховному правительству идеального русского государства нужны только собрания советников разного типа, но при том условии, что их состав устанавливается каждый раз особым актом. "Обсуждаемое государство, - писал Флоренский, - представляется крепким изнутри, могущественным вовне и замкнутым в себе целым, не нуждающемся во внешнем мире и по возможности не вмешивающимся в него, но живущим своею полною и богатою жизнью". Новой Россией, по Флоренскому, должны править мудрые люди, и это должна быть диктатура. Всякое демократическое представительство вредно, это обман и политиканство. Страна должна составлять единую, нераздробленную и нерассеянную волю. Речь не может идти о восстановлении дореволюционной монархии. Оно может быть создано лишь в том случае, "если выдающаяся личность возьмет на себя бремя и ответственность власти и поведет страну так, чтобы обеспечить каждому необходимую политическую, культурную и экономическую работу над порученным ему участком"23. Эта картина будущей России по Флоренскому, очень похожа и на диктатуру Сталина в Советском Союзе, и на диктатуру аятоллы Хомейни в Иране в конце 70-х, начале 80-х годов, и на идеальное государство по Солженицыну, где все главные вопросы должны решаться "не по большинству голосов, а по правоте доводов". Но кто и как определит эту правоту?

Конечно, не все русские мыслители думали так, как Флоренский или И. Ильин. Такой авторитетный русский мыслитель как Георгий Федотов (1886-1951) писал в 1929 году в эмигрантском журнале "Вестник Р.С.Х.Д.", что будущую Россию соединит не религия, а культура, и, прежде всего, русская культура. "Многоплеменность и многозвучность России не умаляла, а повышала ее славу. Россия - не нация, но целый мир. Не разрешив своего призвания, сверхнационального, материкового, она погибнет - как Россия. Здесь верования не соединяют, а разъединяют нас. Но духовным притяжением для народов была и останется русская культура. Через нее они приобщаются к мировой цивилизации"24. Сходные мысли высказывал в эмиграции и Николай Бердяев (1874-1948).

142

Российская история по Солженицыну

Нет необходимости доказывать, что и сегодня история продолжает оставаться полем достаточно жесткой политической и идеологической борьбы, и объективному рассмотрению событий нашего "непредсказуемого прошлого" мешает множество искусственных и ложных конструкций.

У большевиков была, как известно, своя концепция российской истории, в которой главное внимание уделялось тем лицам и событиям, которые прямо или косвенно содействовали революционному движению и прогрессу в его марксистском понимании. Нам много говорили в школе о Степане Разине и Емельяне Пугачеве, но мы ничего не знали о Сергии Радонежском или Ниле Сорском. Но и Александр Солженицын создает свою собственную концепцию истории России, не слишком заботясь об убедительности своих толкований и надежности источников.

В основе концепции Солженицына лежит идеализация древней и средневековой Руси. Такая идеализация древности свойственна многим народам. Еще в литературе античного Рима можно было найти описание "золотого века", когда люди жили в полном согласии с природой - в лесах и пещерах, добывая пропитание сбором плодов и охотой. У них не было ни рабов, ни господ. Для Солженицына такой "золотой век" в России был почти 400 лет - от конца XII до конца XVI века, когда православие "находилось в своей высокой жизненной силе и держало дух русского народа более полутысячи лет"25. Да, конечно, это было время татарского ига, кровавых княжеских усобиц, эпидемий чумы и холеры, террора Ивана Грозного, - перечислять все эти беды, страдания и испытания можно долго. И тем не менее, по Солженицыну, "Россия до XVI века была могучей и избывающей здоровьем". Это могущество и здоровье страны и народа держали не князья и не московские великие бояре, даже не церковная иерархия, а такие праведники как Сергий Радонежский и Нил Сорский, которых народ и войско чтили больше, чем царей и митрополитов. "Самодержцы прошлых религиозных веков, - утверждал Солженицын, - при видимой неограниченности власти ощущали свою ответственность перед Богом и собственной совестью"26. "И террор Ивана Грозного ни по охвату, ни тем более по методичности не разлился до сталинского во многом из-за покаянного опамятования царя"27.

Благополучие России рухнуло в XVII веке и не столько из-за

143