Соловей

Глаза немца сочувственно прищурились. Он подошел к Вианне, громко топая по каменному полу, молча уронил в ее корзину обкусанную половину багета и, не говоря не слова, вышел из булочной, только колокольчик над дверью прозвенел.

Когда они остались одни, Иветт подошла к Вианне так близко, что та едва сдержалась, чтобы не отстраниться.

– Слышала, у тебя поселился эсэсовец. А что случилось с красавчиком капитаном?

– Пропал, – спокойно ответила Вианна. – Никто не знает куда.

– Никто? А зачем тебя допрашивали? Все видели, как тебя повели на допрос.

– Я просто домохозяйка, откуда мне знать про такие дела?

Иветт смотрела на Вианну еще секунду, словно оценивая ее.

– Ты хороший друг, Вианна Мориак, – тихо произнесла она.

Вианна коротко кивнула и вывела детей наружу. Поболтать со знакомыми на улице теперь никто не останавливался. Даже просто встречаться взглядом было опасно. Дружеские разговоры исчезли вслед за маслом, кофе и свининой.

Вианна задержалась на выщербленных каменных ступеньках, через щели в которых пробивалась побитая морозом трава. Она была в зимнем пальто, которое сама смастерила из стеганого одеяла: двубортное, длиной по колено, с широкими отворотами и пуговицами от одного из маминых любимых твидовых пиджаков. Сегодня еще можно терпеть, но скоро придется прокладывать газеты между свитером и пальто.

Порыв ледяного ветра ударил в лицо, и Вианна туже затянула шарф, закрывавший голову. Листья кружили по переулку, танцуя вокруг ее тяжелых башмаков. Она крепко взяла Даниэля за руку в рукавичке и вышла на улицу. И сразу поняла: что-то не так. Слишком уж много было вокруг военных, куда больше обычного.

Что бы тут ни происходило, явно ничего хорошего, да и вообще от солдат лучше держаться подальше – особенно после побед союзников в Северной Африке.

– Пойдемте, дети. Пора домой.

На углу она хотела повернуть направо, но улица оказалась перегорожена. Все двери закрыты, ставни заперты. Бистро пусты. В воздухе пахло опасностью.

Следующая улица тоже оказалась перекрыта. Двое немецких караульных тут же наставили на нее винтовки. За их спинами маршировала колонна солдат.

Вокруг грохотали грузовики и автобусы, съезжаясь в одну точку – на площадь. Что-то явно готовилось. Вианна пыталась увести детей подальше, но улочки, одна за другой, оказывались недоступны для пешеходов.

В результате против своей воли она все-таки оказалась на площади. Остановилась, прижала к себе детей.

Безумие. Ад кромешный. Автобусы выстроились в очередь, выплевывая потоки пассажиров – все с желтыми звездами. Женщин и детей выталкивали наружу, немцы образовали по периметру площади живой забор, а жандармы срывали с женщин украшения и тащили людей дальше.

– Ты! – рявкнул один из жандармов старому, очень старому человеку, стоявшему недалеко от Вианны. – Halt!

Седобородый старик замер и, тяжело опираясь на трость, обернулся к полицейскому. Жандарм схватил старика. Тот попытался высвободиться, но полицейский толкнул его с такой силой, что старик влетел в ближайшую стеклянную витрину. Жандарм сорвал с несчастного штаны, обнажив обрезанный пенис. А потом отправил старика на мостовую ударом приклада.

– Мама! – закричала Софи.

Вианна зажал дочери рот рукой.

Слева от нее молодую женщину толкнули на землю, а потом подняли и потащили за волосы через толпу.

– Вианна?

Она резко обернулась и увидела Элен Рюэль. В одной руке кожаный чемодан, другой она держала маленького мальчика. Мальчик постарше стоял рядом. У матери и старшего мальчика на одежде желтые звезды.

– Возьми моих сыновей, – в отчаянии попросила она Вианну.

– Что? – ошарашенно проговорила та, озираясь по сторонам.

– Нет, мама, – сказал старший мальчик, – папа велел мне заботиться о тебе. Я тебя не оставлю. Мы должны быть вместе.

Позади них оглушительно засвистели.

Элен толкнула младшего мальчика к Вианне, так что он налетел на Даниэля.

– Его зовут Жан-Жорж, как дядю. В июне будет четыре года. Родственники мужа в Бургундии…

– Но у меня нет документов для него… меня убьют…

– Ты! – крикнул один из солдат. Он схватил Элен за волосы, она повалилась на старшего сына, тот с трудом удержал мать.

А потом Элен и ее сын исчезли в толпе. А малыш остался рядом с ними, и плакал, и звал маму.

– Надо уходить. Немедленно.

Она схватила Жан-Жоржа за руку так крепко, что он зашелся в слезах: мама! Умоляя ребенка замолчать, Вианна пробежала по одной улице, по другой, вверх, вниз, обходя баррикады и группы солдат, выбивающих двери домов и вытаскивающих евреев на площадь. Дважды их останавливали – и пропускали, потому что у них на одежде не было желтых звезд. Выйдя на грязную проселочную дорогу, они пошли медленней, но не останавливались, хотя оба мальчика хныкали не переставая.

Перевели дух лишь у ворот Ле Жарден.

Перед домом стоял черный «ситроен» фон Рихтера.

– О нет, – прошептала Софи.

Взглянув на дочь, Вианна увидела в ее глазах отражение своего страха, и тут же поняла, что нужно делать.