Соломенные куклы

— Ага. Слыхали что-нибудь о наших, врановских, соломенных куклах, а?

Вера отрицательно покачала головой.

— То-то же! А я и показать могу их и рассказать подробно, почему у нас до сих пор принято делать соломенных кукол в человеческий рост.

— И почему же? — буркнул Рома.

— Это часть древнего обряда, связанного с похоронами.

— Звучит увлекательно! — загорелась Вера, поправляя очки. — Про такое мы ничего не слышали!

— Это плыть надо куда-то? — без энтузиазма спросил Рома.

— Дык у меня же лодка-моторка, сынок. Я вмиг вас туда и обратно домчу.

— Ром, ну давай! — Вера схватила мужа за локоть. — Вот тебе и культурный досуг — экскурсия с местным колоритом. Хоть узнаем что-то новое! Сам ведь жаловался, что заняться нечем!

— Нет уж, я не поплыву. Я после прошлого круиза едва оклемался и к новому пока не готов.

— Ну Рома!

— Меня укачает, говорю же тебе.

— Я тогда одна поеду!

— Ага, валяй. Смотри только, чтобы дед тебя не отвёз куда подальше и не притопил по-тихому. Мало ли он окажется местным психом…

— Рома!

— Эдакий ты шутник, сынок, — беззлобно усмехнулся дед. — Не бойся, верну твою жёнку в целости и сохранности. А если мне не веришь, спроси вон у кого угодно в деревне — добрый ли человек дедушка Афанасий. Уверен, ни одной души не найдёшь, что дурно обо мне отзовётся.

Вера предприняла ещё одну попытку уговорить супруга, но он окончательно решил остаться на земле, предпочтя твёрдую почву под ногами зыбкой надёжности старой лодки. Дед усадил девушку на скамью в носовую часть, завёл старый тарахтящий мотор и вскоре отчалил от пирса.

— А это место далеко от острова? — запоздало поинтересовалась Вера.

— Нет, дочка, — перекрикивая шум мотора, ответил дед Афанасий и придержал соломенную шляпу, которую чуть не снесло ветром. — Соловый холм раньше частью Враного был. А после вода в озере поднялась, затопила узкий перешеек. Ещё пару лет можно было пешком по отмели дойти. А нынче без лодки туда не добраться.

Вера кивнула. Прикрыв рукой голову от солнца, она любовалась буроватыми водами Онежского озера, и то и дело улыбалась, когда ей на кожу попадали прохладные брызги, а лучики света плясали на её льняных волосах.

Лодка, высоко задрав нос, неслась по волнам, лихо подпрыгивая. Они оплыли Враный остров по широкой дуге, пока слева на берегу не показались руины старой часовенки. Здесь старик замедлил ход, повёл лодку аккуратнее. Из воды выглядывали песчаные и каменистые отмели, а вскоре Вера обратила внимание на округлый зелёный холм впереди. Этот крошечный остров, весь поросший соснами и берёзами, выглядел уединённым и необжитым местом — каплей растительности в океане безжизненных холодных вод.

— Вот он. Соловый холм.

Они пристали к берегу там, где кусты были реже. Лодку Афанасий с помощью Веры затащил на песок, деловито отряхнул руки и зашагал к центру острова, попутно рассказывая:

— Деревенька наша совсем небольшая, как ты наверняка заметила, дочка. До ближайшего заселённого острова неблизко. Так и живём мы тут тихонько, сами по себе. Как жили предки. Оттого многие обычаи наши до сих пор сохранились в неизменном виде и уходят корнями в глубокую глухую древность.

Они продрались сквозь густой кустарник, частокол деревьев немедленно расступился, и впереди показалась освещённая солнцем прогалина со скошенной травой. На ней тесно жались друг к другу низкие бревенчатые избы. Крыши многих поросли мхом, из щелей срубов торчала пакля, а древесина потемнела. Дома имели нежилой вид, хотя в каждой избе виднелись целые стёкла и призывно были распахнуты резные ставни. А возле домов, под козырьками, в дверных проёмах и на крыльце стояли соломенные куклы в полный человеческий рост.

Вера в первое мгновение, как их увидела, даже впала в ступор. Куклы были сделаны с большой любовью: одеты, обуты и украшены мелкими аксессуарами, вроде головных уборов, лент и простеньких украшений. Кто-то держал в руках корзины, другие — вилы или лопаты. У женских кукол волосы были заплетены в хвосты и косы.

Только лиц ни у кого не было.

— Делать к похоронам соломенные куклы с покойников — древнейшая наша традиция, — вещал дед, подойдя ближе к домам. — Куклы обязаны походить на усопшего.

— И для чего это всё? — спросила Вера.

— Солома имеет сумежную силу — и миру живых, и миру мёртвых одинаково она принадлежит. С её помощью душа покойного остаётся в кукле.

— А! И вы верите, что он как будто бы продолжает жить с вами, но в новом теле, да? — предположила Вера.

— Так и есть, дочка.

— А зачем здесь стоят эти домики?

Вера подошла к ближайшей избе и прижалась лицом к стеклу, поставив ладони козырьком. И сразу отшатнулась. По ту сторону окошка сидела безликая кукла в цветастом платке, повязанном вокруг головы, и, казалось, смотрела прямо на Веру через тонкую преграду стекла. На деле, конечно, она всего лишь была так усажена, но девушке почудилось, что соломенная гладкая поверхность лица была обращена точно на неё.

А кроме куклы внутри было ещё много всякой утвари, мебели, даже половики, посуда и блестящий самовар на столе — как в настоящем обжитом доме.