Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке

Пусть попробует схватить!

Последние строчки ребятишки повторяли так весело и громко, что, если бы это услышал Корабликов, он сразу бы поверил, что детские стихи очень нужны, и написал бы еще и десять, и двадцать, и тридцать!

Повторяла эти строчки и улетающая из детсада команда. У всех было самое доброе настроение: попутно сделали такое дело, что всем хотелось новых попутных добрых дел. И попутному Ветру, и Облаку, и Светке. Даже Моторычу, который был не против влепить кое-кому крепкую затрещину, но думал, что это было бы тоже неплохим попутным делом. Пусть не мешает светить, пусть попробует схватить!

И с этими последними словами наш экипаж выбрался на дорогу, чтобы наконец без приключений мчаться вперед к свету, к комарам, к самому Гречухину.

ЕЩЕ И НЕ ТАКОЕ БЫВАЕТ!

Но только они поравнялись с детсадовскими машинами, Облако словно споткнулось от удивления и охнуло:

- Нет, такого не бывает! Чтобы в один день столько раз встречать на пути одного и того же балбеса - такого не бывает!

- Шакаленок! - протрещал Борька.

А Моторыч сказал:

- Бывает, еще и не такое бывает!

Он столько раз встречался с Волосатиковым в таких неожиданных местах, что появление этого пройдохи не вызвало у него никакого удивления. Напротив, он предчувствовал куда более серьезные встречи и столкновения и поэтому проверил лапой, висит ли за бортов увесистая вязанка рыбы.

К детсадовским машинам подкатила пыльная «Тойота», из которой выбрался Волосатиков.

- Хватит читать стишки! - крякнул он и сверкнул золотым клыком: - Слезайте!

- Что? - проурчал кот. - Продаешь знакомых, нанимаешь пиратов, пих-пах! Мбряк называется!

- Ты что, и вправду, сбрендил? - удивилась Светка. - Лучше б помог людям бензинчиком.

- Даром?! - пропел Волосатиков.

- Конечно!

- Еще чего?! - крикнул кто-то за него.

- Фиг, фиг, фиг! - тявкнул кто-то следом.

И кот с ухмылкой вздохнул:

- Не зря Патефоныч говорил: «У него посреди океана капли не выпросишь...»

Но вдруг Волосатиков сказал:

- Ладно, ладно! Вы мне, а я, может быть, им. Учись жить! - кивнул он Светке.

Брать волосатиковские уроки Светка, конечно, не собиралась, но поинтересовалась, чего же хочет он.

- Пустяки! - всплеснул руками Волосатиков. - Вы меня везете к Гречухину, а я им даю бензин.

- Не повезу! - вздрогнуло Облако.

- А фиг! - повторил по-волосатиковски Ветер, и Светка сказала:

- Как бы не так!

- Ну ладно, посмотрим! Мы еще посмотрим! — взвыл Волосатиков и запустил в экипаж булыжником, за что тут же получил по рыжей макушке вязанкой воблы. Он бросился к «Тойоте», на которой вертелся полосатый бурундук, и собрался куда-то мчаться, но машина почему-то не завелась. А Борька, весело затрещав, поскакал по верхушкам деревьев вслед Облаку.

Маленький дружный отряд, полный веселых стихов и песен, летел как на парусах, и новый стишок Корабликова, как хороший парусок, тоже тянул их вперед. Правда, иногда они начинали чихать, но от этого летели еще быстрей. «И все по законам физики!» - думал кот.

Ветер был похож на решительного капитана, Мотор Моторыч - на усатого боцмана, Светка - на боевую медсестру. Облако, конечно, - на хорошую, надежную лодку. А сзади них - такой злой, что волосы на его руках превращались в рыжую щетину, - прыгал по кочкам взъерошенный человечек, все больше напоминавший какого-то

жадного зверька. Он оглядывался и все выше задирал ноги, потому что за ним гналась и громко лаяла лайка Гвардеича Тайга. Она наконец добралась до своих внуков и теперь изо всех сил отгоняла от них всяких неприятных посетителей.

КОТЫ БЫЛИ ВСЕГДА!

Некоторое время команда еще чихала, но свежий таежный воздух быстро изгнал из экипажа эту детсадовскую хворь. И все почувствовали себя еще бодрей, чем до встречи с наглотавшимся злой воды Волосатиковым.

Изредка друзья оглядывались, но вскоре о нем забыли и окунулись в головокружительные запахи леса. В смолистый дух кедра, лимонный - лимонника, в медовый дух акаций. Пчелы гудели так, что Ветер накинул на Светку легкий фартук Борщика, а Моторыч подвернул под себя свой уважаемый хвост и сказал приятелю:

- Не можешь, что ли, завести какую-нибудь моторную увертюру и разогнать этих толстух?

Но Ветер, на лету разбрасывая лепестки, рисовал в воздухе Светкин портрет и напевал любимые слова Патефоныча:

Светка, Светик, Светлячок,

Светлячок, Светлячок.

Светке это было, конечно, приятно. А Моторыч ревниво пофыркивал:

-Ветер-Ветер, ветреный Ветер! Влюбился,что ли?

- Может, и влюбился, - отшучивался Ветер. - Только не ветреный, а самый верный! - убеждал он.