Солнцеворот

— Короче не получится, поэтому слушайте меня внимательно. Суть болезни Морриса состоит в следующем. В генотипе, который формируется в момент оплодотворения женской яйцеклетки мужским сперматозоидом, отсутствует ген, обеспечивающий чувствительность клеток к мужскому половому гормону. В определенный момент эмбрионального развития возникают мужские половые железы — семенники и начинают продуцировать мужские гормоны. Однако клетки их не воспринимают. Зато они воспринимают небольшое количество женских половых гормонов, которые имеются в организме любого мужчины. Развивается псевдогермофродит — высокая, стройная, статная, сильная и ловкая женщина с молочными железами, но без матки, с малым влагалищем, имеющая внутри семенники, не менструирующая и не рожающая. Впрочем, и к сексуальной жизни она не способна. В известные вам и мне времена эта болезнь была очень редка — 1 на 65 000 женщин. У орландов — 1 на 5 женщин, а может и 1 на 3.

— Не хрена себе! — удивился Павлов, — выходит, что орланды разделились на три пола?

— Выходит, что так, — согласился бес.

— А Оленина? То есть Инга. Может, она тоже ОНО? — испугался Павлов нежелательных препятствий предстоящей супружеской жизни.

— Нет, с влагалищем у нее все в порядке, но вот с мозгами — большие проблемы. Как только я не пытался к ней подобраться: сны детские навевал, о долге, чести и мужестве напоминал… Бесполезно. Не коннектит. Лежит, как бревно, и ревет. Вас все время вспоминает, — сообщил бес.

— Где лежит? — разволновался Павлов.

Бес внес уточнение:

— Успокойтесь! Лежит она не на сырой траве, как Урсула, а на почти цивильной постели в резиденции рода Белохвостого Оленя, которая, между прочим, называется "приютом". Лично мне слово "приют" очень нравится, да и архитектура и материал, из которого он сооружен — вне сравнения. Вокруг вашей супруги хлопочут ваши сородичи, пытаются успокоить и узнать, что случилось с вашими родителями, вами лично и вашими братьями. А она, как вы сами того пожелали, ласковых слов не слышит, объясниться не может и только мычит. Если через 40 дней вы не вернетесь, то ее заберут к себе ее родственники из рода Красной Лисицы.

Павлов готов был прослезиться, и, не зная, как ему отблагодарить беса за ценную информацию, сказал следующее:

— Арнольд Борисович, голубчик, мне уже очень стыдно. Можно, я позабочусь об Урсуле, а потом мы продолжим нашу беседу. И, кстати, обратите внимание на камушек, который находится в центре поляны. Мне представляется, что это — метеорит.

Не дожидаясь ответа, Павлов забрался в типи, подбросил в очаг хвороста, дождался, когда разгорится огонь, и осмотрелся.

— Кажется, все в порядке, — подумал он, — пацаны и их новый товарищ мирно спят в предоставленном им спальнике. Им, наверное, тесновато втроем, но можно и потерпеть. Нара — в спальном мешке родителей Рико и Люка. А где же Березка? — удивился он, и только тут заметил, что юная орландка сидит в углу типи на корточках, прикрывшись мягкой оленьей шкурой.

— Ты почему не спишь? — шепотом спросил он ее.

— С Нарой мне тесно и слишком жарко, — шепотом объяснила она.

— Я бы с радостью остался с тобой поболтать, но Урсула от усталости свалилась с ног, и кроме меня, вас некому охранять, — сказал он и приблизился к ней на расстояние вытянутой руки.

— Какой ты храбрый! — похвалила его Березка.

— Перестать, так надо, — сказал он без ложной скромности и попросил дать ему какую-нибудь одежду или шкуру, чтобы Урсула не простудилась.

Березка протянула ему просторный замшевый халат Нары, который почти просох. При этом шкура, которой она прикрывалась, как одеялом, сползла с ее плеч, и Павлов увидел ее обнаженную грудь: два круглых мячика с вызывающе торчащими сосками. Березка быстро прикрылась, и на ее лице появилась извиняющаяся улыбка. Павлов кашлянул и сказал первое, что ему пришло на ум:

— О! Да ты уже невеста!

Березка отреагировала на его шутливое замечание очень серьезно, совсем не по-детски:

— Если нравлюсь, засылай сватов. А не нравлюсь — не обижай!

— Нравишься, нравишься! — весело сказал он, вспомнив, что разница в возрасте между Березкой и его двойником Сорокой, наверное, совсем небольшая: три или четыре года.

— Возьми еще холстину, — предложила Березка, имея в виду вкладыш из спального мешка, который он вытащил, когда укладывал спать Рико, Люка и Вика.

Выбравшись из типи, Павлов подложил замшевый халат Нары под бок Урсулы, переместил на него все ее туловище и прикрыл вкладышем спального мешка.

— Арнольд Борисович, голубчик, вы где? — тихо позвал он беса.

Не дождавшись ответа, он подбросил в костер охапку хвороста. Хворост вспыхнул, и осветил поляну. Ему почудилось, что на черном камне стоит человек в темных одеждах. Он протер глаза, и видение исчезло. Потом он услышал жизнерадостный голос Василия Ливанова: