Солнцеворот

После завтрака Павлов по просьбе Клементины показал ей свой летний дворец, занимавший вместе с садом и виноградниками площадь, эквивалентную 2,5 га. Дворец предстал перед глазами его гостьи огромным лабиринтом. Вокруг парадного двора, подчиняясь системе, которую она пока была не в состоянии уловить, располагались разнообразные по форме и размеру 2-3-х этажные постройки. Оконные проемы в большинстве помещений отсутствовали. Свет проникал сквозь специальные колодцы, проходившие через все этажи и создававшие различную степень освещенности залов. Одни колонны расширялись к верху, а другие к низу.

Стены комнат и коридоров были покрыты бесчисленными фресками и полосами орнамента, чаще всего в виде волны или спиралевидных завитков, напоминающих о близости Байкала и вечном движении воды. Сюжеты фресок рассказывали о жизни обитателей дворца: религиозных церемониях, развлечениях детей, пирах, театральных действах. Фигуры изображались условно: голова и ноги в боковой проекции, а туловище — фронтально. Разделенный на правильные квадраты пол украшали орнаментальные мотивы с изображениями рыб, черепах и дельфинов. Запутанные ходы и выходы, внезапные лестничные спуски и подъемы, непредсказуемые повороты, соседство ярко освещенных помещений с полутемными залами, насыщенные краски настенной живописи — все это напоминало о днях, давно минувших и полузабытых.

— Сколько же этому дворцу лет? — спрашивала его Клементина.

— Лет двести или триста, не меньше. И я полагаю, что дворец построили тогда, когда климат был совсем другой. Так считает Толемей-хан, и я ему верю, — отвечал Павлов.

Насчет климата Толемей-хан нисколько не ошибался. Судя по сохранившимся в саду пальмам и реликтовым деревьям, когда-то климат на Байкале был субтропический. Он и сейчас не был суровым, напоминая Павлову о побережье Черного моря на широте Новороссийска. В самые холодные зимние дни температура редко опускалась до точки замерзания воды.

— Покажешь мне свой гарем? — спросила Клементина, хитро прищурив глаза.

— Отчего же не показать? Покажу, но только после этого прошу меня не ревновать, — сказал Палов и постучал деревянным молотком в большую дверь, обитую медными листами.

В ответ на его стук открылось маленькое окошечко, из которого показалось желтое, сморщенное, как засохшее яблочко, лицо евнуха Никифора. Узнав хозяина, евнух открыл дверь и впустил Павлова и Клементину во внутренний мощеный двор с небольшим бассейном посредине. Три двухэтажных здания с большими верандами образовывали единый комплекс жилых и хозяйственных помещений.

Никифор провел их в здание, где находилась царская спальня — большой прямоугольный зал с мраморными колоннами, которые поддерживали перекрытие, и попросил немного подождать. Вдоль стен зала были расставлены деревянные кровати с пуховыми перинами, а посредине находился небольшой фонтан, наполняющий воздух свежестью. Пол покрывали толстые ковры с изысканными орнаментами. Оглядевшись, Клементина заметила, что оконные проемы слишком узкие, и в помещении не хватает света. Павлов в ответ возразил, что, дескать, это — памятник старинной архитектуры, поэтому у него рука не поднимается что-либо менять.

В царскую спальню, тихо, одна за другой, входили девушки, закутанные с головы до пят в просторные одежды, в которых преобладал тот или иной цвет: красный, желтый, темно-коричневый и т. д.,- и выстраивались вокруг фонтана.

— Изволите произвести смотр? — обратился к Павлову главный евнух, который вошел последний.

— Да, Никифор-хан, — ответил Павлов, который уже забыл, когда он производил смотр своего гарема в последний раз.

Процедура смотра гарема продолжалась до самого обеда и оказалась довольно утомительной. Главный евнух по списку в алфавитном порядке называл какую-нибудь наложницу, которая выходила вперед, раздевалась, демонстрировала свою фигуру и рассказывала о себе: сколько ей лет, какого она рода-племени, кто был ее прежний хозяин и что она умеет делать: танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах и т. п. После этого девушка, опустившись перед Павловым на колени, целовала ему руку и отправлялась в свои покои. Три наложницы оказались беременными. Павлов приказал главному евнуху вычеркнуть их из списка, снять с довольствия и передать в распоряжение главного приказчика. Одну из них — Зару из племени уйгуров — он объявил вольноотпущенницей и предложил Клементине в качестве прислуги. Клементина не отказалась.