Солнцеворот

Левмир осекся. Он был готов спорить, доказывать, но Эмарис, казалось, вовсе не торопился ему возражать. Напротив, он будто изучал его, в самом деле пытался вникнуть, понять.

— Может, и так.

— Пиршество на нижней палубе точно избавит тебя от этого страха.

Левмир понял, что возражать бессмысленно, и, вздохнув, сдался.

* * *

Поразительно, сколько ненужной роскоши умудрились взять с собой эти люди. Именно эта мысль первой посетила Левмира, как только унялось раздражение от громкой музыки и пёстрых цветов. Доски палубы устилали разноцветные ковры, по которым ходили, на которых восседали. Под потолком висели летающие фонарики — из тех, что поразили Левмира ещё во дворце князя. В помещение плавал сладковатый дым — некоторые князья и их приближенные курили через странные побулькивающие устройства, которых Левмир раньше не видел.

Слуги, пригибаясь, дабы подчеркнуть своё низменное положение, носились, будто тараканы, подавая господам кубки с вином, кружки и чайники, блюда со сластями и мясом. Общего стола не было. Вернее, общим столом был пол, и каждый мог легко встать и перейти в любое другое место, подсесть к любой другой компании, вклиниться в чужой разговор.

— Выпей, — посоветовал Левмиру Эмарис. — Позволь себе расслабиться и забыться, иногда это идет на пользу.

Сказав это, Эмарис удалился. Левмир посмотрел ему вслед, но тут же отвел взгляд, потому что увидел, что тот подошел к Айри. Княжна сидела поодаль, держала кубок с вином и разговаривала с тем смешным князем, что носил тюрбан и ругался, что ему не разрешают взять на Запад боевых слонов.

«Я должен извиниться», — подумал Левмир.

«Нет, не должен, — прошептала Река. — Это она должна была остаться дома. Пусть знает, каково это — идти против моей воли».

Левмир закрыл глаза, тряхнул головой. Река всё чаще говорила с ним, и теперь он уже с трудом отличал, где его мысли, а где её голос.

— Кого же, наконец, лицезрят мои глаза! — послышался вопль. — Это тот самый ловкий мальчишка, который сумел победить меня, будто мальчишку.

Левмир увидел князя Абайата, голого по пояс, и с неизменным палашом. Абайат, улыбаясь во весь рот, расставив руки, будто для объятия. Но в каждой руке у него было по кубку, и в последний момент, когда Левмир уже приготовился увернуться, князь попросту сунул ему под нос кубок с ароматным вином.

Левмир принял подношение и отпил немного. Вино было крепким, неразбавленным.

— Хорошо, хорошо! — скалился Абайат, похлопывая Левмира по плечу. — Не соблаговолишь ли присоединиться к нам? Погляди, какой вкусный у нас фазан, посмотри на эту прохладную воду, только что с берега!

Левмир сел, неумело скрестив ноги, и оказался в обществе не самых приятных личностей. Пятеро князей были адептами Алой Реки, они сидели мрачно, пили молча, и только один Абайат веселился вовсю.

— Ты ведь должен хорошо знать моего любезного друга, князя Бинвира, — сказал Абайат, усаживаясь рядом и протягивая руку к своему соседу. — Он много рассказывал, как ты победил его чемпионов и отобрал деревню.

— Ну, деревенька-то теперь моя, — проворчал Бинвир, усмехаясь.

— Вай, да забудь ты про эту вонючую помойку! — замахал руками Абайат. — Три тысячи раз прав был мудрейший старый вампир: земли на Западе интересны гораздо больше.

— Их ещё взять надо, — продолжал бухтеть Бинвир. — А до тех пор дойти. А не примет Река жертву…

— Молчи совсем, чем нести ерунду! — воскликнул Абайат и подвинул к Левмир одно из блюд. — Пей, дорогой мой гость. И отведай этого распрекрасного фазана.

Фазан походил на самую обыкновенную курицу. Аппетита у Левмира не было, но он из вежливости отломил ножку. Глотнув ещё вина, вдруг подумал, что, коли судьба свела его с такими людьми, можно с ними и поговорить.

— А скажите мне, — попросил он, — Река с вами разговаривает?

Тут одновременно произошло три вещи, и Левмир так и не сумел понять, была ли между ними какая-то связь. Во-первых, он почувствовал, как вино неожиданно сильно и резко ударило в голову, и перед глазами всё поплыло. Во-вторых, музыканты прервались все разом и внезапно, как будто кто-то махнул им рукой. И, в-третьих, два князя, на которых смотрел Левмир, прекратили жевать и напряглись.

Но вот снова заиграла музыка — на этот раз другая, спокойная и немного печальная. Абайат привычно ощерился и пододвинулся ближе к Левмиру.

— Река постоянно говорит с нами, о великий воин Левмир. Я закрываю глаза и слышу, как она шумит, как она течет в моём теле.

Руки Левмира, казалось, не слушались, жили своей жизнью. Вот они вновь поднесли кубок к губам. Глоток, другой, кубок опускается, и в него вновь льется вино. Кто его наливает? И зачем?.. А в ушах шелестит голос Абайата: