Солнце взойдёт

Иногда (но только иногда) Лена думала о том, что будет, если их переписка наконец станет чуть более откровенной. Иногда она почти набиралась смелости сделать к этому первый шаг.

Глава 14

Возвращение в Москву показалось Ярославу неожиданно сложным. Закидывая вещи в чемодан, он ловил себя на инфантильной мысли, что с радостью не услышал бы звонок администратора отеля и проспал бы самолет, потому что покидать Елену отчаянно не хотелось. Она была такой… светящейся тем утром.

С самого пробуждения не было желания уезжать. Совершенно никакого.

Золотистые взлохмаченные после сна и предшествующим ему активностям волосы обрамляли изящное лицо с распахнутыми глазами и все еще припухшими и алыми от долгих поцелуев губами. Разомлевшая и домашняя, соблазнительно закутанная в одеяло Лена вызывала только одно вполне очевидное желание — опрокинуть ее на матрас и долго и изощренно выпутывать из белого кокона. Зацеловать ее всю с этой нежной, усыпанной мелкими-мелкими родинками в самых неожиданных местах кожей и добиться протяжных и частых стонов.

Голос, ее потрясающий, пробирающий до мурашек голос, был особенно прекрасен в горячем ночном безумии. Каждый ее едва слышный, сорвавшийся на последнем запасе кислорода полувыдох, каждый хрипло-жаркий звук вибрировал в теле Ярослава, доводя его до дикого состояния. В те минуты ему казалось, что оторваться от Лены — пусть и на мгновение, — он не сумеет никогда.

С энтузиазмом отчаявшегося он наслаждался вновь проснувшейся в нем потребностью упиваться женщиной до потери разума и сознания. Когда невозможно думать ни о чем, кроме раскинувшейся на простынях обнаженной женщины. Когда ее неописуемый, дурманящий запах и самое желанное тело кружат голову и будоражат нервные окончания лучше любого раздражителя и опьяняют сильнее всякого алкоголя, и мозг сбоит от переизбытка поступающих к нему сигналов, и руки трясутся от необходимости прикоснуться, чтобы наконец взять свое — и тут же отдать, только бы ей было также потрясающе хорошо.

Позабытый за последние несколько лет опыт всколыхнул в Ярославе что-то, будто вынудил открыть глаза после затянувшейся спячки и выползти на свет из безопасной, но промозглой и осточертевшей до омерзения берлоги. Он вдруг вспомнил, каково быть в ипостаси мужчины во всех смыслах этого слова. Как радоваться жизни, в которой что-то удивительно хорошее случается непосредственно с тобой, а не с дочерью, бизнесом или родителями.

Оказалось, что именно с ним, Ярославом Исаевым, ничего упоительного не происходило уже очень давно. Настолько давно, что он не догадывался о собственных потаенных надеждах и потребностях. А они были.

Лишь попав под женские чары вновь, он понял, что ждал этого. Хотел. Надеялся.

Услышать участившееся не от тяжких переживаний, а от приятного предвкушения сердцебиение. Ощутить неутихающую жажду близости с одной конкретной женщиной, а не обыденную физиологическую потребность разрядки. Почувствовать светлое, уютное счастье — и в молчании, и в разговоре, — с той, чью улыбку важно вызывать собственными словами и поступками.

Найти покой. Безмятежность.

Забыть серое, глухое одиночество.

Понять, что жизнь не кончилась и для него, Ярослава Исаева, у нее еще найдется парочка даров.

Каждый последовавший с возвращения из Сочи день московская квартира — когда-то семейное гнездо младшей ветви семьи Исаевых и первое крупное материальное свидетельство наступившего финансового успеха — с порога била в Ярослава звенящей в ушах и голове пустотой.

Темная прихожая, лишенный ароматов жизни воздух, стерильная, неестественная пустота и совершенно не поддающееся привыканию чувство опустелости. Но главным здесь было, конечно, другое: неотвратимо бросающиеся в глаза признаки случившихся в повседневности Ярослава перемен, неизбежных и тревожных.

Прежде присутствие Юльки спасало его от страха перед наступившим этапом совсем другого, незнакомого существования, где он остался один и, следовательно, за главного во всем — в воспитании дочери, в решении проблем родителей — и своих, и Карины, в бизнесе и даже в быту.

Не у кого было узнать, какие спагетти купить на ужин. Не с кем посоветоваться насчет подарка на юбилей матери. Не к кому отправить Юльку с ее «девчоночьими вопросами». Не было больше постоянного движения на кухне и не заканчивающихся букетов с живыми цветами в каждой комнате: после похорон он, как и Юлька, видеть не мог любые цветы — невыносимо.

Первое время Ярослав застывал у стеллажей с продуктами, не понимая, как сделать правильный выбор. Долгими минутами тупо смотрел в тележку, обнаружив там любимый Кариной шоколад. Люди огибали его, мешающего и нелепого, вставшего посреди прохода, а он все смотрел на этот из неоткуда появившийся среди других товаров шоколад в синей с золотом обертке и мечтал заорать от выжигающих сердце отчаяния и тоски.