Солнце взойдёт

Искрящий и опьяняющий. Как просекко, вкус которого еще хранился на языке.

И оглушающе-взрывной, как накрывшая с головой морская волна.

Губы ласкали губы, пробуя и исследуя, отыскивая подходящий угол наклона и ритм. Записывая на стенах телесной памяти собственную, уникальную мелодику. Разыгрываясь, постепенно ускоряя темп и увеличивая амплитуду, разрешая себе смелость, откровенность и жадность.

Языки сталкивались друг с другом, искушая и дразня пробегали по самым чувствительным местам, отчего было невозможно и дальше держать руки при себе, и Лена, кажется, сама уселась к Ярославу на бедра, сближая их тела. Дышать стало совсем тяжело.

Ее ошарашивало происходящее между ними, но прекращать она не хотела. Напротив — потеряться, забыться в этой магии удовольствия и чувственности. Было в ней что-то потрясающее, когда вот так — слишком. Слишком остро, слишком обжигающе, слишком хорошо.

В голове плыло, тело вспыхивало под скользнувшими по нему горячими мужскими руками, внизу живота ощущалась знакомая, приятная истома, сердце в первый раз за долгое время билось на все катушку, в самом правильном и животворящем темпе, и было очень легко. Головокружительно прекрасно просто быть.

Быть женщиной, которую целует мужчина. Впервые за пять с лишним — не Денис Максаков.

Ленин страх никогда больше не почувствовать настоящую, грандиозную бурю внутри от одного лишь прикосновения, не оправдался. Наслаждение растекалось по всему телу, и в ушах стоял легкий гул.

Ее пальцы пробежались по гладким черным волосам — ничуть не похожим на жесткие и кудрявые, к которым когда-то привыкли. Кожу щек не колола щетина, как было в прошлом. В нос с каждым прерывистым вдохом теперь пробирался почти незаметный с менее близкого расстояния аромат непривычно легкого мужского парфюма. Ей нравилось им дышать и хотелось, уткнувшись лицом Ярославу в шею, где его запах станет сильнее, спустя время угадать каждую нотку.

Почувствовав бедром его эрегированный член, Лена не испытала смущения — только опьяняющий не хуже шампанского кураж и совершенно типичную женскую радость предоставленному доказательству собственной привлекательности. Для пусть и долгих и очень откровенных поцелуев ее возбуждение все-таки зашкаливало. Настолько, что, будто не принадлежа себе, она почти спровоцировала переход к более активным ласкам, но остановилась в последний миг.

Им стоило остыть. Определенно.

Идти на поводу переполнивших ее до краев эмоций и чувств Лена не рискнула: она больше не будет бросаться в омут с головой. Одного раза вполне хватило, чтобы научиться осторожности и благоразумию.

Ярослав уловил изменившийся характер ее ответных поцелуев и будто тоже опомнился. Успевшие неведомым для Лены образом ранее забраться под бретели ее сарафана пальцы, сменили расположение и теперь ласково и спокойно скользили лишь по кромке ткани на спине, прикосновения губ стали короче и спокойнее, страсть постепенно сменилась нежностью.

Звуки окружающего мира вернулись вместе с голосами мыслей и тревог. Уперевшись лбами, Лена и Ярослав, наконец, просто замерли, переводя дыхание, возвращаясь из охватившего их помутнения в действительность. Они встретились взглядами. Не зная, что сказать, Лена искала нужные слова в глазах напротив.

— Позавтракаем вместе? — улыбаясь, Ярослав задал самый верный из возможных вопрос.

На завтрак Лена согласилась. Поддаться намеренной двусмысленности формулировки вопроса было почти искушением — они могли провести вместе всю ночь и утро взамен привычной и одинокой компании одеяла и подушки. Иногда ей очень недоставало теплого и крепкого мужского тела рядом и до слез хотелось вспомнить, какого это: спать в чьих-то объятиях, но Лена сумела сохранить благоразумие. Сейчас они вернутся в отель, каждый в свой номер, а увидятся уже утром. Так правильно.

Притяжение к Ярославу было внезапным и совсем неожиданным. Где-то на самой глубине сознания, заставляя Лену сомневаться и хмуриться, кружились в панике мысли: не каждый день она целовалась с отцом своей ученицы. Было в этом факте что-то сбивающее с толку, и поразмышлять над происходящими переменами в их отношениях точно требовалось на трезвую голову.

Пока взявшись за руки, она и Ярослав брели обратно в отель по уже знакомому пути, Лена медленно и растерянно осознавала, что впервые за минувший год захотела поцелуя мужчины. Не бывшего мужа, а совершенно другого и почти незнакомого мужчины.

Она прислушивалась к чему-то внутри собственного мира, чувствуя, как Ярослав, едва касаясь, водит большим пальцем по тыльной стороне ее ладони и иногда чуть сжимает ту в своей. Было приятно и очень-очень хорошо. Спокойно и волнительно одновременно. И удивляясь этой нирване переживаний, Лена прислушивалась к себе и гадала: неужели все закончилось? Неужели больше не будет сжирающей душу тоски по Денису?

По его голосу, хриплому и прокуренному, по его запаху — тяжелый парфюм вперемешку с крепким табаком, — по его телу, поцелуям, касаниям… По усталым зеленым с золотом глазам, в которых бездна — отчаяния, муки и ее любви…

По нему всему, каким бы он ни был.