Солнце в крови. Том второй

Рано утром Рони Ницан ехал, как обычно, на работу в Рамле. Выскочивший из-за поворота тендер преградил дорогу. Человек в маске с «узи» в руках рванулся к машине начальника тюрьмы. Ницан все понял и сказал:

— Герцль, возьми, что хочешь, но оставь жизнь…

— Но мне нужна лишь твоя жизнь, — чуть ли не с сожалением ответил убийца. И прошил его очередью…

Это убийство припечатало судьбу Авитана, превратив его во врага общества номер один.

Авитан знал, что в Израиле он обречен. Знал и то, что после убийства Ницана полицейские постараются взять его мертвым. И он решил бежать во Францию, где надеялся исчезнуть, раствориться в массе выходцев из Марокко. Но для этого нужны деньги. Много денег. И все та же тройка разработала план ограбления ювелирного магазина. Вернее, не тройка, а четверка, потому что Орит играла в ограблении важную роль. Посетила магазин. Купила какие-то безделушки. Флиртовала с начальником охраны Давидом Ашури. Давид и открыл дверь магазина, узнав ее голос. За знакомство с Орит бедняга заплатил жизнью. Герцль изначально не намеревался оставлять охранника в живых. Бандиты скосили его очередью и взяли драгоценностей на миллион долларов.

Но Герцлю нужен паспорт. И Орит украла паспорт у владельца гаража Ицхака Коэна. Прокрутила в стиральной машине. Потом, сокрушаясь по поводу своей небрежности, отнесла его в министерство внутренних дел, где получила новенький паспорт своего «мужа» Ицхака Коэна, но уже с фотографией Авитана.

С этой ксивой «Ицхак Коэн» без проблем оказался в Париже под опекой старых друзей из марокканской мафии, сразу же посоветовавших ему разорвать все связи с Израилем. Герцль же решил во что бы то ни стало вытащить Орит, ждавшую от него ребенка. И сгорел…

Орит взяли в аэропорту имени Бен-Гуриона у трапа самолета авиакомпании «Эр-Франс». При обыске у нее нашли международные водительские права на имя Ицхака Коэна и номер телефона парижской «резиденции» короля.

— Почему ты не уничтожила этот номер? — поинтересовался следователь, когда все было кончено.

— Боже мой, забыла, — ответила Орит. И заплакала… Все остальное было делом техники. Парижские ажаны взяли Авитана и поспешили отправить опасного рецидивиста в Израиль. Авитан не обвинялся в побеге из тюрьмы, ибо во Франции это не считается преступлением. Зато его обвинили в убийстве Рони Ницана и Давида Ашури.

Орит, находившаяся на последнем месяце беременности, обвинялась в соучастии в вооруженном ограблении. Чтобы облегчить ее участь, Авитан согласился вернуть драгоценности, взятые в ювелирном магазине. Орит получила восемь лет. Отсидела пять.

В тюрьме она родила сына Гораль-Адама, что означает «Судьба человека». Имя это выбрал ребенку отец, склонный к философским размышлениям в свободное от «работы» время. Пока мать отбывала срок, Гораль-Адама воспитывала сестра Орит, Луиза.

Авитан взял на себя лишь убийство охранника. Причастность к ликвидации начальника тюрьмы категорически отрицал. Но «верный оруженосец» Моше Коэн, решивший, что верность обходится слишком дорого, стал государственным свидетелем.

Этот статус получает обычно один из второстепенных участников преступления, чтобы на основе его показаний правосудие могло покарать главных виновников. Такому свидетелю даруется полное прощение грехов. Государство берет на себя заботу о его безопасности. Но часто оказывается, что берет на себя слишком много. Преступный мир разыскивает таких людей повсюду и уничтожает их.

В итоге Авитан получил два пожизненных заключения. Через несколько лет к ним прибавилось третье. За то, что и под недремлющим оком охраны Авитан умудрился помочь своему другу Шемешу прирезать какого-то раздражавшего его типа.

Три пожизненных заключения означают, что у короля нет никаких шансов когда-либо выйти на свободу.

* * *

Авитан вроде бы смирился со своей участью. Прежние привилегии — телевизор, видео, телефонные разговоры — ему вернули. Преемник Рони Ницана не забыл судьбы своего предшественника. Но содержался король в одиночке, и ему не позволили узаконить отношения с Орит, находившейся в женской тюрьме. Не позволили и потом, когда Орит освободилась и взяла к себе сына.

Герцль маялся. Человеку и более интеллигентному, чем Авитан, потребовались бы немалые силы, чтобы справиться с одиночеством, невыносимым, как бесчестье.

А тут еще Орит — образец верности — предала его, не дождавшись разлучницы-смерти. Предала с шиком. Позвонила в редакции газет и сообщила, что Авитан освободил ее от клятвы верности. В ее жизни теперь новый мужчина. Снимок Орит с лупоглазым парнем, моложе ее лет на двадцать, обошел всю израильскую печать.

«Лучше бы она умерла», — отреагировал Герцль на эту историю. Но привычка взяла свое. Лупоглазый исчез, а Орит задержали на свидании с Герцлем в тот момент, когда она пыталась передать ему пистолет. В результате Орит отправилась еще на год в женскую тюрьму.

В августе 1988 года Авитан вновь бежал. Самый охраняемый в стране узник получил каким-то образом пистолет и вырвался на свободу, на сей раз никому не причинив зла.