Солнце в кармане

Закончилась съемка сцен основанных на подлинных материалах. Вернее на их обрывках. Егор почему-то был уверен, что предоставленные документы лишь часть. Выемка, выборка НКВДшная. Казалось, что кто-то уже составил свой сценарий. А может и отснял.

Вся работа делалась быстро, но пока основой были копии подлинных мыслей и чувств, тех людей, сквозь строки которых кровилось то сложное время, то и отснятый материал, не смотря ни на что, дышал искренностью.

Теперь же они приступили к съемкам полной галиматьи. Прогулки по помещениям пусть охраняемого, но давно практически разрушенного объекта. Кругом торчали лишь остатки, остовы того, что когда-то работало, дышало механической жизнью.

Лазанье по узким коридорам и имитация раскопок закрытых или взорванных когда-то катакомб. Изображение волнительных моментов: "Вот мы подымаем очередную обрушенную плиту — о, чудесный миг находки! — какие-то надписи и раздавленные останки в зековских лохмотьях. А линии плана начертаны, верно кровью этого несчастного доходяги." Сверяемся с текстом из письма, в нужную сторону сфальсифицированным, восклицаем, — " кажется это карта к сокровенному!" Начинаем двигаться по плану. Сметаем всё на своем пути. Но — неудача: тупик.

Оказался не тот ход — не правильно сориентирована карта. И, наконец, — вот тайник. Металлический короб под слоем пыли. Открываем — и у нас в руках искомое Сокровище!

На плёнке кажется, что мы прорыли многодневные, километровые туннели. А всё крутилось на пяти — десяти квадратных метрах. Оператор просто Супер!

Но и эти пять метров в затхлом помещении не прибавляли чистоты и свежести. И вот Егор лежал на камне, набираясь беззаботной наглости. Завтра перед объективами будет вертеть Изделие. Будет "изучать". Будет зачитывать по бумажке давно известные характеристики, глядя в пустой экран осциллографа. Будет шевелить провода, и дотрагиваться до каких-то еще инструментов и приборов, сотворяя образ Исследования.

Потом будут полевые испытания. С резьбой разной толщины предметов. Наверно еще с поджиганием и взрыванием. И умными, умными рассуждениями о способах и сферах применения данной находки Века.

Дрёма закончилась чесоткой в носу. Открыв глаза, Егор увидел фею в окружении света, с тонкой веточкой в руке и джинсовом костюме.

— Это ваша работа — метить заповедные места? — строго спросила фея. — Не боитесь что камень, на котором вы изволили возлежать, вытянет всю вашу силу, а наградит воспалением почек и предстательной железы?

— Нет, светозарная, я собачей шкурки подстелил.

— Знаток!

— Нет, просто — хороший парень, а у таких водится много умных и бывалых друзей.

— Не знаю, спасет ли вас собачья шерстка. Этот камень на самым омутом и до куда он в землю врос никто не знает, Может и до самого ручья. А значит сила холода в нем неиссякаемая.

— Вот, слышу из милых уст речи старца.

— Это всё мне Дед рассказывал. Он о любой кочке здесь такое может рассказать — и вечера не хватит.

— Кстати, не возвернулся ли Серафим Савельевич? Не давал, ли знать о себе? Не присылал ли гонцом знакомого волка? Али знакомую рысь? Нет? Ну да ладно — одно беспокоит: не загнулся бы Старый где в лесу….

— Оставьте. Если где ему и с недужится так в городской квартире, на мягкой постели. Для него тайга роднее собственного дома.

С того утра когда позвонил Михаил Федорович и Мальцев пошел позвать на переговоры Фальшивого Деда, Серафима Савельевича не могут найти. Видел лишь конюх сквозь дремоту, как по первому солнечному лучу запрягал любимого Коника дед, с винтовкой через плечо.

Куда и зачем поскакал, не сказал. Но такое поведение деда для домочадцев было привычным. Дед, периодически, независимо от времени года, раз в два, в три месяца садился на коня и исчезал дней на пять, а, то и на десять. Все из домочадцев, кто когда-либо спросил его: где это он, и по какому поводу, пропадал? — перелопачивали весь не малый дедов огород. Пусть и был тот уже вскопан. Это для вразумления — кто хозяин в доме и окрестностях.

Нынче таких не находилось — все ученые. Однако Мальцев суетился. Звонил в милицию, ФСБ и морги. А также поставил на усиленный режим бдения ведомственную охрану объекта, где проходили съемки. Сам товарищ майор, — пардон, — старший прапорщик ходил хмурый и не выспавшийся. И резко вздрагивал от неожиданного треска в лесу. Егор уже боялся, что последствия Сережиного напряжения будут не обратимы. И вдруг не станет у него остроумного и сноровистого партнера, а останется озабоченный бдительностью угрюмый солдафон.

— А хотите, Георгий, увидеть настоящее таёжное чудо? — прервала его посторонние думы фея. Фея по имени Ольга.

— Что это еще? Место, где местный медведь соорудил трехэтажную берлогу в стиле барокко?

— Нет. Появись здесь подобный "медведь" дедушка быстро бы ему предписание на выселение выправил. Чудо настоящее, природное. Пойдём?

— Ну, за такой спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей и мертвый увяжется. Пошли.