Солнце в кармане

Или поехать к Ване и уточнить — что он имел ввиду? Нет — маразм какой-то, стыдобище. И Фридрих ловил себя на мысли, что все его моральные терзания — ерунда. И ранее он, проводя отработанную процедуру самооправдания, восстановил бы психический тонус в пять минут. Но сейчас, все это, лишь отсрочка решения главного вопроса — понять необъяснимость своего страха и избавится от него.

Раздался звонок. Это звонил человек герра Йенса и приглашал отужинать в ресторане "Эссенгер".

…………………………………………………….

Зайдя в зал ресторана и увидев, что Йенс не один за столиком, Фридрих заметно смутился. Видя столь редкое явление босс соизволил встать изо стола и приобняв Фридриха за талию, отвел в сторону бара.

— В чём дело, Фридрих? Ты уже шарахаешься людей? Это старый друг, даже вернее — "камрад", и не старый, — древний, еще из той эпохи, когда ребятки, здесь на востоке, ходили строем и разговаривали по ночам один на один с портретом Хоннекера.

— У меня вопросы, Алекс.

— Мне сообщили. Что-то насчет "Немецкого Вани"?

— Не только.

И Фридрих рассказал Йэнсу свои утренние перипетии. Но, помальчишески боясь, что босс заметит его страх, акцентировал внимание Йенса на своей просьбе, — содействовать в добывании копий документов с американской базы, зная о связях Йенса, и, если возможно, — указать сумму за услугу. Йенс, кому-то позвонив по сотовому, обещал определиться к концу ужина и, улыбаясь, увлек его за стол.

— Знакомься, Фриззи, это мой американский друг…

— Джордж, просто Джордж, — успел лично представится американец, опережая Йенса, из чьих уст, верно, должно было прозвучать иное имя.

— Да… столько лет он не украшал своим присутствием Германскую землю. А были времена…

— Были, Александер, были. Выпьем, господа за встречу. — Прервал тостом ностальгирующую речь, американец. Выпив, все трое принялись за еду.

— А на счет Вани ты не бойся, — как бы, между прочим, произнес Йенс. По простецки, реагируя на маску укоризны на лице Фриззи. То ли ломая его интригу, то ли начиная свою. — Отставим таинственность. Джорджу надо вдохнуть ароматов злободневности, он несколько лет не был в Германии…

— Да, и мне как пенсионеру на новом поприще — журналистике, очень интересен взгляд на мир, из-за вот этого, данного столика, за которым собрались люди довольно нетривиального опыта.

— Еще раз, Фридрих, перестань хмурить лицо. Мы с… Джорджем так трудились в сфере моей основной деятельности, что с нас обоих должны памятники ваять, за неоценимый вклад в победу над коммунизмом. А узнай ваятели, за что конкретно, так посадят пожизненно, вместо установки памятников.

Моему другу надо войти во вкус новой жизни. Тем более что вопрос, затронувший тебя из той проблематики, что только формировалась во времена Джорджа. Здесь, никто и не думал, что она встанет на уровень вызовов глобального масштаба. "Русская Мафия".

Еще раз повторяю: не бойся насчет Вани. Он знает о нашей дружбе, и вообще, он информированный молодой человек.

— Он, как русские говорят — "Замороженный".

— "Отморозок", они говорят. Во-первых: у Вани была психическая травма, но он выздоровел. Мне, как занимающемуся психиатрией… да, Джордж, я уже не просто увлекающийся дилетант, я получил степень. Я автор научных работ. Не смейся. Так вот, мне была бы очень интересна методика, приведшая к столь кардинальному оздоровлению личности Вани. Но мы не столь близко знакомы. Для настолько интимных вопросов, я имею ввиду. Во-вторых: ты его, сколько не видел?

— Около двух лет.

— Я так же. Так вот, — теперь Ваня едва ли не Посол с верительными грамотами от Российского криминалитета. И делать что-либо во вред нашим отношениям, да так демонстративно, он не будет.

— Какая-то новая категория — "Отморозок". В мое время такого термина у русских не было. Это что, новая криминальная специализация? Типа уличного карманника холодной зимой? — спросил "Джордж".

— Нет, это не типа карманника. Это термин, объединяющий и субъектов с поведением истериков, и имбецилов с огромной мышечной массой. И, конечно, они все вне всякой морали. Я встречал таких в наших тюрьмах. — Грустно высказался Фридрих.

— Фридрих несколько не точен в своих определениях. Вернее — абсолютно не верен. — Йенс раскурив сигару, взял любимый в последние годы, профессорский тон. — "Отморозок", по-русски, может быть и физически развит, и тщедушен. Может быть умственным дегенератом и личностью высокоинтеллектуальной. А истерика… скорее — нет. Если она и есть, то ближе к игре, к самостимуляции в условиях тюрьмы.

На счет моральных условий…. Большинство "отморозков" их прекрасно знают и видят границы допустимого. Но перманентно эти границы нарушают.

Моё мнение: "отморозок", это человек переживший смерть и не в экзистенциальном смысле, а реально. Да так, что душа его уже ушла, а тело осталось.