Солнце в кармане

Со стороны гостиной раздался стрекочущий звук. Он быстро приближался. И вот, ламинарная обшивка стен стала с громким треском лопаться, образуя дырки. "Как при стрельбе очередями", — мелькнуло в голове Харроу.

Следующая мысль пришла Харроу уже на полу, поверх тела повизгивающей Элизабет. В кухне стоял грохот столярного цеха. На них сыпались обломки, осколки стекла, фарфора, труха теплоизоляции стен, похожая на опилки, и гипсовая пыль. "Из чего сделаны наши дома?" — мелькнула мысль. И, когда стрельба, кажется, закончилась, он сидел там же, на полу кухни, прижимая к груди всхлипывающую жену.

Среди погромных обломков и пыли, мелькнула еще одна мысль, похожая на молитву:

— Боже, благослови минуту мужской похоти в час вечерней тупости.

И потому как прекратила всхлипывать жена и, распрямив кулачек, провела ладошкой по груди, он понял, что произнес эту мудрую мысль вслух.

………………………….

Конечно, с утра в конторе все были в курсе его приключений.

Вчера, вечером, в тот же час, нечто подобное случилось и с О Брайаном. Тому просто взрывом вышибло дверь, когда он подошел к ней на звонок. Лоб этого ирландского быка украшал внушительный синяк. По его дому не стреляли бешено. После развода он жил в многоквартирном доме, на шестом этаже.

Взглянув на напарника, и припомнив что трассы выстрелов оставшиеся на его стенах были плотными, но все проходили выше голов предполагаемых целей, в его мозг холодными щупальцами вцепилась догадка.

Это были не просто покушения с целью убийств, это были доходчивые фразы, предложения, высказанные не вербальным способом: "Поймайте нас! Разозлитесь и гонитесь за нами! Вы взбешены? Идите по нашим следам, и вы найдете такое! Ваши крыши снесет окончательно!".

Когда он поделился с О Брайаном предположением, тот вскинулся: "Да запугать хотели!", но чуть погодя сник — сел и призадумался. Ну не играют в бандитские игры с ФБР при расследовании пропажи документации. В наше время, только дай такой прекрасный повод, и вывернут тебя наизнанку писькой внутрь, каким бы ты не был крутым мафиози или законником.

Подтверждение его догадки пришло вместе с начальником. Тот озабочено сообщил, что в ночь на сегодня зарегистрирован, и вылетел рейсом "Нью — Йорк — Берлин", пассажир Кэйн Элдридж. К сообщению были добавлены фотографии: Кэйн Элдридж собственной персоной, мило улыбается, глядя прямо в скрытую камеру на контроле в Аэропорте. "Издевается, сволочь" — резюмировал О Брайан.

Дежурный сообщил, что Кацман не пришел на работу в редакцию, и дома его нет.

Начальник убежал куда-то, не хорошо ругаясь. Потом вызвал Питера к себе в кабинет.

— Питер, дела складываются так, что тебе следует… отдохнуть.

Харроу удивленно воззрился на физиономию начальника — потуги к соучастию отображавшиеся на ней напоминали морду бульдога пытающегося сюсюкать.

— Да. Ты перенес стресс. К тому же, как я заметил, семейная жизнь тебя утомила. И еще….Тебе и твоему напарнику придется отдыхать вместе. В Европе.

Мне подсказали, что в Германии есть одно славное местечко, окруженное дубовой рощей на берегу тишайшего озера. Там поблизости, кстати, в прошлую эпоху, долгое время провел наш заочный друг, гражданин Кейн. Это военная база в бессрочной аренде правительства Соединенных Штатов.

Так что вечером вы вылетаете, В Потсдамском Аэропорту вас встретят. Наши сведут, а немцы помогут. Приступайте к подготовке.

— Но Элизабет! Она перенесла по более моего, она же девушка. Ей будет тяжело без меня.

— Нет ничего надежней и успокоительней родительского крова. Поживет пока у нас. — Непререкаемо хлопнув по столу, завершил дебаты начальник — отец Элизабет, жены Харроу.

— Пойми сынок, — интимно приобняв за плечи, подвел Питера к выходу начальник. — Я здесь как тот римский святой, как его? Ну, как марка виски! Сент Дэниэл, кажется. Я самоотверженно захожу в клетку и вырываю тебя из лап дикой пантеры. Не даю свершиться мученическому твоему истощению. Опускаю тебя на европейские, так сказать, вольные хлеба.

А ребенок пока посидит дома. Да и бабушка соскучилась…

Глава Третья

Берлин

Весеннее солнце Берлина по-летнему жарило еще голые аллеи и голуби остужаясь, барахтались в остатках луж.

Здесь, чуть в стороне от штрасс Берлина — журчание фонтана и аромат турецкого кофе. Но люди, не сносные люди — туристы, выследили этот уголок покоя по благости лиц посетивших это кафе берлинцев, и теперь, до позднего вечера, топили здешнюю тишину гулом иноземной речи.

Здесь привык встречаться с неудобными клиентами Фридрих. Вот, один из них. По-кошачьи лавирует меж столиков по направлению к нему. Цыган, по имени Ромул, по национальности албанец. Стройный, одетый в черный с золотом костюмный ансамбль. С черными кудрями и золотыми серьгами, он просто излучал опасность женским душам. Поймав себя на этой мысли, Фридрих додумал: "..и расслабившемуся мужчине всадит под лопатку нож, да будет в том нужда".

— Салам аллейкум, Фриззи, как здоровье семьи, не оставил ли достаток?

Ромул изъяснялся на превосходном немецком, в отличие от собратьев и щеголял тем.

— Спасибо, не женился. И в казино не хожу.