Солнце цвета ночи

Ивар вздохнул, вспомнился Миклагард, где дочь императора тоже возжелала услышать рассказ о Северных Землях.

– Конунг, можно я расскажу? – неожиданно высунулся Нерейд.

– Только без шуточек, – Ивар кинул на рыжего викинга грозный взгляд.

Нерейд заговорил, необычайно мягко, рассказал о том, как зимой падает снег, покрывает землю белым пухом – лица Топильцина и провожатого вытянулись – а море замерзает.

Вспомнил о фьордах, о ходящих по ним драккарах, о людях, что живут на суровой, но такой прекрасной земле, о зеленых лесах и прозрачных реках, о женщинах, красивее которых нет на свете.

Ивар ощутил, как сердце сжала тоска, краем глаза увидел, как потупился Ульв. Кари шумно вздохнул, будто всплывший из глубины кит, провел ручищей по лицу.

– Да, – проговорил Топильцин, когда рассказа оказался завершен. – Сегодня я узнал больше, чем за предыдущие десять лет. Пусть светит вам Утренняя Звезда, указывает путь даже в непогоду…

– Благодарим, – Ивар чуть наклонил голову. – Мы можем идти?

– Да, – правитель Толлана поднялся во весь немалый рост. – Идите, люди с глазами изо льда и сердцами из обсидиана, и свершите то, что вам суждено судьбой…

– Опять непонятно, – вздохнул Нерейд, когда викинги шагали между исполинскими колоннами-статуями. – Чего он нам пожелал?

– Удачи, чтобы все получилось, – ответил Ивар.

– А, ну-ну…

Вышли из пирамиды, окунулись в солнечный свет, показавшийся необычайно ярким.

– Куда теперь? – спросил Ивар, дав глазам привыкнуть.

– Все туда же, – ответил проводник и решительно зашагал к улице, ведущей на юг.

Деревушка выглядела так, будто ее строили наспех. Хижины стояли кривые, покосившиеся, из стен и крыш торчали ветки, засохшие или еще с листьями, сквозь дыры в крышах выходил дым.

При появлении чужаков поднялся переполох, забегали дети, закричали женщины. Навстречу путешественникам вышел осанистый мужик в плаще из заячьих шкур и с заплетенными в косички черными волосами.

– Мир вам, странствующие по воле богов, – сказал он, глядя на хуастеков без особого дружелюбия.

– Мир и тебе, почтенный вождь, – ответил глава посольства, чье имя викинги, как ни пытались, выговорить не могли.

– Что это за люди? – негромко спросил Арнвид.

Последние дни пленники шли сами, ноги им связывали только на ночь, а руки освобождали дважды в день – для утренней и вечерней трапезы.

– Отоми, – сказал Ицкоатль. – Сегодня мы дальше не пойдем, заночуем у них.

– А нас не перережут втихомолку? – эриль с недоверием вглядывался в звероватых, мрачного вида мужчин, толпившихся за спиной вождя.

Они спокойно внимали словам посла, призывавшего на обитателей селения благоволение богов.

– Ни в коем случае, – жрец улыбнулся. – Это племя еще дикое. По их поверьям, гостей посылают боги, и пока мы находимся в селении или рядом, никто нас пальцем не тронет…

Глава посольства закончил длинную и довольно невразумительную речь, вождь отоми отступил, сделал радушный жест. На лицах его соплеменников появились кислые, как стухшее пиво, улыбки.

Арнвид шел по селению и с любопытством крутил головой. Земля около хижин блестела от грязи, там и сям валялись кости, осколки глиняной посуды, на воткнутых в землю кольях сушились шкуры, пахло нечистотами, кровью и горелым мясом.

В центре деревни открылась широкая утоптанная площадка, снабженная кострищем и торчащим из земли идолом, довольно грубо вырезанным из цельного ствола.

– Да, – сказал Арнвид, разглядывая выдающиеся уды бога, размерами превосходящие бычьи. – Сильно.

– Куда уж сильнее, – добавил Ингьяльд.

Хуастеки снимали груз, разжигали костер, разговаривали о чем-то, на пленников вроде не обращали внимания, но Арнвид то и дело ловил на себе острые взгляды.

– Грязь, – пробормотал Гримгельмир, с отвращением оглядываясь. – Обычная человеческая грязь! Я всегда поражался, как вы в ней живете?

– Поэтому и хочешь вырваться из нашего мира? – Арнвид глянул на отпрыска великанов с сочувствием: жить там, где тебе все кажется отвратительным – не лучшая доля.

Костер запылал, задвигался над ним вертел, на который нанизали выпотрошенную собачью тушку. Около стоянки хуастеков появились отоми, мужчины в набедренных повязках, женщины в длинных юбках и кофтах.

На викингов смотрели с откровенным ужасом, делали охраняющие от сглаза знаки.

– Не любят нас здесь, – печально сказал Ингьяльд. – Того гляди, и эти захотят в жертву принести…

– Не сезон сейчас, – крохотный старичок, обвешанный нитками разноцветных бус, ухитрился подойти неслышно. – Камаштли, Великому Лучнику, приносят жертвы ближе к осени.

– Так это он там стоит? – спросил Арнвид, ткнув связанными руками в сторону идола.

– Он самый, – старичок деловито почесал голое пузо, на поясе его колыхнулся кривой нож из камня. – А вы те самые? Дети Кецалькоатля?

– О нас что, каждая собака тут знает? – удивился Арнвид.

– Насчет собак не уверен, – старичок захихикал. – Но меж жрецами новости расходятся быстро. Выглядите вы на самом деле чудно, особенно вон тот, с черными зубами.

Гримгельмир заворчал и отвернулся.

– А кому вы еще жертвуете? – спросил Арнвид. – Кроме этого, лучника…