Солнце цвета крови

Едва густой резкий запах коснулся носа Ивара, как в желудке молодого викинга оглушительно квакнуло, а слюна потоком хлынула в рот, вынудив судорожно сглотнуть.

Вопреки ожиданиям, северян не посадили за отдельный стол, а просто втиснули среди прочих гостей по правую руку от Артура. Хорошо был виден сам конунг Бретланда в роскошных черных, шитых золотом, одеждах, его ближние рыцари и прекрасная золотоволосая женщина, живо напомнившая Ивару Рангхильд.

При воспоминании о бывшей возлюбленной ему вдруг стало плохо, очень плохо. Сердце пронзила неожиданная боль – как она там? Может быть, отец уже выдал ее замуж…

– Поднимем кубки! – Могучий голос прокатился по залу, отвлекая Ивара от грустных мыслей. Вскинув глаза, он обнаружил, что конунг Бретланда поднял золоченую посудину на тонкой ножке и что его примеру последовали все остальные. Молодой викинг поспешно схватил стоявший рядом кубок из простого олова. Из него пахло крепким пивом. – И выпьем за наших гостей, доблестных воинов, прибывших с далекого севера!

При этом глаза Артура как-то странно сверкнули, на миг наполнившись смущением, но волна приветственных криков прокатилась по залу, и Ивар отвлекся. Все еще испытывая в сердце тупую боль, он погрузил губы в горький, пахнущий хмелем напиток. Когда же зубы его вонзились в пряное, истекающее соком мясо, то последние остатки тоски в панике бежали.

Преимущество молодости – невозможность долго печалиться, если вокруг все хорошо.

Трещали кости в молодых зубах, с плеском лилось в кубки пиво из кувшинов, а Ивар потихоньку осматривался. В зале присутствовали в основном мужчины, хотя попадались и женщины. Свет десятков факелов, которые были развешены на стенах, дымили и потрескивали, мягко стекал по золоту и серебру украшений, заставляя сверкать драгоценные камни.

– Не потешат ли гости хозяина? – Голос Артура легко перекрыл звуки пира. – Я знаю, что с вами есть мудрый бард, знающий сказания. Пусть он споет что-либо…

– Как он меня назвал? – тихо пробормотал Арнвид, вставая. Вслух же эриль, вежливо поклонившись, сказал: – Отчего же не спеть? Поведаю я вам про величайшего из героев Северных Земель, Сигурда Убийцу Дракона Фафнира…

Он прокашлялся, и голос его из скрипучего и противного, стал звонким:

Давно это было, —
Сигурд-воитель,
юный Вёльсунг,
у Гьюки гостил;
клятвы он принял
от братьев обоих,
верности клятвы
от воинов смелых.
Сигурду дали
казну и невесту —
юную Гудрун…

Знакомые с детства слова «Песни о Сигурде» лились мимо, не задевая слуха, а Ивар продолжал внимательно вглядываться в людей, сидящих за королевским столом. Годы жизни в качестве батрака приучили его к мысли: по выражению лиц тех, кто считает себя выше других, можно многое понять и, если получится, вовремя скрыться с глаз, избегая наказания, или попросить о милости, которой в иной момент не дождешься.

– Позвольте помочь вам. – Тихий голос прозвучал неожиданно, и Ивар едва не вздрогнул. Повернул голову и столкнулся с безмятежным взглядом ярко-синих, словно васильки, глаз.

Как самому младшему, Ивару досталось место с краю, и по правую руку от него разместился один из рыцарей. До сего момента молодой викинг не обращал на него внимания, и, как выяснилось, зря.

– В чем же? – спросил Ивар, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал его смущения.

– При столь внимательном разглядывании, – рыцарь, довольно молодой, с вычеканенным на панцире гербом в виде когтей, понимающе улыбнулся, – вам будет интересным знать, кто есть кто в Камелоте. Мое имя – Увейн сын Уриенса, или же Увейн Рыцарь Льва.

– Ивар, сын Ивара, – слегка смущенно отозвался молодой викинг. – И мне на самом деле интересно, кто есть кто.

– Рядом с королем его супруга – прекрасная Гви-невра, – сердце Ивара чуть кольнуло, – и его советник – друид Мерлин. Прочие – двенадцать рыцарей, сидящих за Круглым столом.

– А кто вон тот белобрысый, что поглядывает на королеву, как мышь на сыр?

– Ланселот Озерный, – одними губами прошептал Увейн. – Первый боец королевства, но который, как предсказал Мерлин, нас всех погубит…

– А там кто? – И Ивар кивнул в сторону стола напротив, за которым в окружении воинов восседали две женщины с одинаково пронзительными серыми глазами и смоляными волосами без следов седины. Они не были молоды, но от статных, налитых фигур веяло сладострастием.

– Это, – губы Рыцаря Льва тронула тонкая усмешка, – Моргана и Моргауза, единоутробные сестры короля Артура. Обеим ведомо злое колдовство, и, кроме того, Моргана – моя мачеха.

– А… – начал было растерявшийся Ивар, но тут Арнвид закончил петь и был награжден дружным одобрительным гулом.

– Благодарю тебя, бард, – проговорил Артур. – Песня твоя согревает сердца и дарует веселье. Но в чем еще искусны мужчины северных стран, кроме пения?

– Во всем, – ответил Хаук, который, судя по порозовевшим щекам, был изрядно пьян.