Солнце полуночи

Я отшатнулся от нее. Безумие не затронуло ноги, и они вмиг унесли меня на дальний край луга. Я сорвался с места так быстро, что не успел даже осторожно высвободить руку из пальцев Беллы и выдернул ее рывком. Первым, о чем я подумал, присев в тени деревьев, стали ее руки, и облегчение окатило меня, как только я убедился, что они все еще на прежнем месте.

Облегчение сменилось раздражением. Ненавистью. Омерзением. Всеми чувствами, которые я боялся увидеть сегодня в ее глазах, помноженными на столетний опыт и твердую уверенность, что я заслужил их все и еще многие другие. Чудовище, кошмар, душегуб, разрушитель мечтаний – как ее, так и моих.

Будь я лучше, будь я хоть немного сильнее, нас не протащило бы так грубо на волосок от смерти – вместо этого момент мог бы запомниться нам первым поцелуем.

Неужели я все-таки только что провалил испытание? И надежды больше нет?

Ее глаза казались стеклянными и были распахнуты так широко, что со всех сторон вокруг темной радужки виднелись белки. Я увидел, как она заморгала, сфокусировала зрение и заметила, где я теперь нахожусь. Долгую минуту мы смотрели друг на друга.

Ее нижняя губа вздрогнула, она открыла рот. Напрягаясь, я ждал упреков и обвинений. Ждал, когда она закричит на меня, потребует, чтобы больше я к ней никогда не приближался.

– Я… прошу прощения, Эдвард, – прошептала она еле слышно.

Ну конечно.

Мне пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем я смог ответить.

Говорил я достаточно громко, чтобы она услышала, но старался смягчить голос, как мог.

– Дай мне время.

Она села, отступив от меня еще немного. Ее глаза по-прежнему были широко раскрыты.

Я сделал еще вдох. Даже отсюда я ощущал ее вкус. Он усиливал постоянное жжение, но и только. Я чувствовал себя… так, как обычно в ее присутствии. В моем разуме или теле не осталось ни намека на то, что чудовище рыщет где-то рядом. Что я могу сорваться так легко. Хотелось визжать и вырывать деревья с корнем. Если я не чувствую границ, не вижу сигналов, как же я могу защитить ее от самого себя?

Нетрудно было представить себе похвалы Элис. Я все-таки уберег Беллу. Ничего так и не случилось. Но, несмотря на то что Элис видела эти события, наблюдала их в тот момент, когда мой срыв еще был в будущем, а не в прошлом, она понятия не имела, каково это – пережить его. Утратить власть над собой, стать слабее худшего из своих порывов. Не суметь остановиться.

«Но ты же остановился». Так она и скажет. И не поймет, насколько этого было недостаточно.

Белла не сводила с меня глаз. Ее сердце билось вдвое быстрее, чем обычно. Чересчур быстро. Такое сердцебиение не могло быть нормальным. Мне хотелось взять ее за руку и объяснить, что все хорошо, с ней все в порядке, она в безопасности, беспокоиться не о чем, но это была бы явная ложь.

Я все еще чувствовал себя… обычно – как минимум обычно для последних месяцев. Под контролем. Точно так же, как прежде чем своей уверенностью чуть не погубил ее.

Медленно шагая обратно, я гадал, не лучше ли мне держаться на расстоянии. Но мне казалось, что кричать через весь луг, извиняясь перед ней, будет неправильно. Вместе с тем я не настолько доверял себе, чтобы подойти к ней так же близко, как раньше. И остановился в нескольких шагах, на удобном для разговора расстоянии, и сел на траву.

Все свои чувства я попытался выразить несколькими словами:

– Это я прошу прощения.

Белла заморгала, ее глаза снова раскрылись, сердце заколотилось слишком быстро. Выражение лица осталось прежним. Видимо, мои слова ничего не значили для нее, их смысл не доходил.

Я призвал на помощь свой обычный легкий тон и сразу же понял, что мысль неудачная. Но мне отчаянно хотелось хоть как-нибудь стереть с ее лица застывший на нем шок.

– Ты поняла бы, что я имею в виду, если бы сказал, что ничто человеческое мне не чуждо?

Промедлив лишнюю секунду, она кивнула – всего один раз. Попыталась улыбнуться моей беспомощной попытке разрядить обстановку, но эти усилия все только испортили: на ее лице проступила сначала боль, а потом наконец страх.

Мне и раньше случалось видеть на нем страх, но меня спешили уверить, что я ошибся. Каждый раз, когда я уже почти надеялся, что она наконец-то осознала – я не стою колоссального риска, она опровергала мои предположения. Страх в ее глазах ни разу не был страхом передо мной.

До сих пор.

Воздух пропитался запахом ее страха, пряным, с металлическим привкусом.

Именно этого я и ждал. Постоянно внушал себе, что этого и хочу – чтобы она отвернулась. Чтобы бросилась спасаться и оставила меня сгорать в одиночестве.

Ее сердце судорожно колотилось, а мне хотелось смеяться и плакать. Я добился, чего хотел.

И все только потому, что она придвинулась слишком близко, всего на один дюйм. Настолько, чтобы уловить мой запах, и сочла его приятным, точно так же, как считала привлекательным мое лицо и поддавалась другим моим уловкам. Все во мне возбуждало в ней желание очутиться ближе, в точности как и было задумано.