Солнце под землей. Стаханов и стахановцы

После обеда Алексей лег отдохнуть перед сменой и сразу уснул. Он даже не слышал, как жена убирала посуду, разговаривала с дочкой. Когда маленькая стрелка часов добралась до восьми, Дуся разбудила мужа:

- Вставай, а то, чего доброго, опоздаешь, - ласково приговаривала она.

Алексей поднялся свежим, бодрым, быстро собрался. Жена, провожая, обняла, хотела что-то сказать, но он быстро поцеловал ее и ушел.

Раньше назначенного времени Стаханов был уже в шахте. Нарядная выглядела необычно: яркие плакаты и лозунги, посвященные Международному юношескому дню, украшали стены и создавали праздничное настроение. Алексей надел шахтерку, взял лампу, отбойный молоток и запасные шилья. Встретил своих помощников Щиголева и Борисенкова и вместе с ними подошел к клети. Здесь было многолюдно - шахтеры уже знали о предстоящем рекорде, беспокоились и переживали за товарищей.

Стаханов пожимал кому-то руки, улыбался, что-то говорил. Все его мысли были там, в лаве.

Вскоре Алексей с товарищами дружно шагали по штреку к своему участку, настроение у них было бодрое - чувствовали себя собранными, готовыми к нелегкому делу. В лаве было пусто. Только посверкивали и бегали огоньки по углю, когда на него падал свет от шахтерских ламп. Они едва добрались до первого уступа, как яркий свет озарил забой и знакомый голос окликнул шахтеров:

- Ну как, товарищи, готовы?

Это был Костя Петров с большой аккумуляторной лампой-«надзоркой» в руках, которой обычно пользуется технадзор. Вслед за Костей появился Николай Игнатьевич Машуров, за ним редактор шахтной многотиражки Михайлов. «Значит, Костя твердо уверен, что рекорд будет, - мелькнула мысль у Стаханова, - иначе не позвал бы редактора. Только бы нам не подкачать».

- Беспартийный забойщик отправился на подвиг, на рекорд, а партийная организация осветила ему путь, - пошутил Михайлов и достал свой блокнот. - Пора!

Алексей Григорьевич поднялся до верха лавы, проверил, не висит ли уступ, или, как его называют шахтеры, «корж», вгляделся, как идут струи пласта, поискал глазами «кливаж», трещину, не совпадающую с направлением струи пласта, - самое уязвимое место в пласте. Проверил воздушную магистраль: на месте ли кран, в исправности ли шланг, продул его, присоединил к молотку. И приступил к работе.

Сделал на 35-40 сантиметров подбой в небольшой прослойке, затем разрезал верхнюю часть на одну крепь и погнал пласт вниз. Молоток играл в его руках, глубоко врезаясь в пласт и отваливая уголь целыми глыбами. Оба крепильщика сразу же приступили к работе, они шли друг за другом и ставили по две стойки.

Уголь сыпался непрерывно. Одной рукой Стаханов сжимал молоток, другой держался за стойку. Со стороны казалось, что он несется на каком-то скоростном аппарате в темноту подземелья. Угольная пыль скрипела на зубах, пот лил градом с шахтеров, едва поспевавших ставить за Алексеем стойки, и было видно, что все трое совсем не чувствуют усталости и находятся в каком-то радостном возбуждении.

Петров подсвечивал своей «надзоркой», а Михайлов, подставляя блокнот под лучи света, бойко строчил статью. Первую статью о том, как обыкновенный шахтер ломает технические нормы, десятилетиями вырабатывавшиеся высокообразованными специалистами горного дела.

Вырубив уголь в одном уступе, Стаханов переходил в следующий, соседний, и так прошел за смену восемь уступов, то есть всю 85-метровую лаву от начала до конца.

«Я удивился, когда смена кончилась, - вспоминает Стаханов в своем дневнике. - Показалось, что совсем недавно приступил к работе. А прошло уже пять часов сорок пять минут с того момента, как я спустился под землю.

Когда мы выбрались в коренной штрек, Машуров крепко пожал мне руку и воскликнул:

- Поздравляю, Алексей Григорьевич, с блестящим успехом! По моим подсчетам получается больше ста тонн угля!

Этого я не ожидал. И мне захотелось плясать от радости.

В эту ночь лаву не перестраивали по-новому - уступы как были, так и остались короткими. Новым в моей работе было только разделение труда, и это дало такой небывалый результат. Вырубив 102 тонны угля, я перекрыл норму в 14 раз. В прежних условиях понадобилось бы 8-10 дней, чтобы вырубить такое количество угля».

У выхода из шахты стояла толпа. При виде Стаханова и его спутников раздалось дружное «ура!». Алексею кто-то вручил огромный букет, влажный от росы. Стаханов растерянно улыбнулся и огляделся по сторонам. Кругом радостные, взволнованные лица товарищей, счастливые глаза жены. Дуся кинулась к нему, и он прижался черной от угля щекой к ее осунувшемуся за тревожную ночь лицу. И только теперь как следует осознал, что он, простой деревенский парень, открыл новую страницу в истории горного дела.

* * *

Еще не началась новая смена, а Петров, несмотря на ранний час, собрал всех членов партийного комитета на экстренное заседание.