Солнце на стене

Я их встретил у монастырской стены. Они не уехали. «Москвич» стоял за грузовиком, поэтому мы его и не заметили, когда возвращались. Три здоровенных парня стояли на мокром булыжнике, как раз посредине шоссе, и смотрели на меня. Во рту у них папиросы. В утреннем свете огоньки кажутся совсем белыми. Что-то слишком уж часто в этом году мне приходится драться, подумал я, приближаясь к ним.

Всеволод щелчком швырнул окурок в кусты и засунул руки в карманы брюк. Володя Первый и Володя Второй продолжали курить. Лица у них были невозмутимые, Всеволод нервничал. Я видел, как в карманах ворочаются его увесистые кулаки.

— Погуляли? — спросил он.

— К чему праздные вопросы? — сказал я. — Чем вы недовольны, ребята?

— Уйди с дороги! — сказал Всеволод.

— На этот раз придется тебе уйти, — ответил я.

— Я хочу тебе дать по морде, — сказал Всеволод.

— Скромное желание, — усмехнулся я и посмотрел на обоих Володей. Они молча курили.

— Она приехала с нами, — сказал Всеволод. — При чем тут ты?

Он был настроен воинственно, этот Всеволод. Справиться с ним не представляло особого труда, но Володи… Их мрачная молчаливость мне совсем не нравилась.

— Ты… — Всеволод похабно выругался и бросился на меня, но я перехватил его руку и сильно дернул вниз. Он присел от боли. Я не стал его бить. Не отпуская руки, взглянул на Володей. Они курили и без всякого выражения смотрели на нас.

Я, наверное, сильно вывернул ему руку, потому что Всеволод негромко сказал:

— Отпусти.

Я отпустил Всеволода. Он отступил от меня и стал ощупывать руку.

— Может быть, это звучит банально, но она моя невеста и я приехал за ней, — сказал я. — Мы вернемся вместе.

— Это мы еще посмотрим, — кривя губы, сказал Всеволод.

Володя Первый выплюнул окурок. То же самое сделал и Володя Второй.

— Поехали, — сказал Володя Первый.

— Я не сдвинусь с места… — заявил Всеволод.

— Мы поможем, — сказал Володя Второй и взял приятеля под руку.

— Откуда ты такой взялся?! — крикнул Всеволод. Но оба Володи подхватили его с двух сторон и повели к машине. За руль сел Володя Первый. Он был совершенно трезвый. Я стоял на шоссе и еще не верил, что все кончилось. «Москвич» заурчал — я отметил, что мотор работает отлично, — развернулся и подъехал вплотную ко мне. Володя Первый опустил стекло и, глядя на меня улыбающимися глазами, сказал:

— Ты же видишь, он дурит… — И протянул руку. Я с удовольствием ее пожал. Пожал руку и Володе Второму.

Красивая, цвета слоновой кости машина, шурша шинами, понеслась вниз через село, мимо спящих домов, мимо рощ и озер, которыми богаты эти места.

Первый солнечный луч, вынырнув из-за лесистого холма, осветил жарко заблиставшие купола монастырских церквей.

В Печоры пришло утро.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ЭТА УДИВИТЕЛЬНАЯ ЗИМА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Увидев меня в цехе, Тихомиров подошел, положил руку на плечо и повел к себе в кабинет.

— Рад тебя видеть, — сказал он. — Ну, как поездка? Доволен?

— Можно подумать, ты скучал без меня…

— Просто места не находил… Особенно последние три дня. На сколько дней ты получил отпуск?

— На три.

— А отсутствовал неделю, — сказал Вениамин. — Итого три дня прогул… Конечно, такая девушка, как Оля, может кого угодно с ума свести, но при чем тут производство?

— Что-то много насчитал, — сказал я. — Воскресенье не считается, а если учесть, что суббота короткий день, то прогул всего полтора дня… Я отработаю сверхурочно.

— Как у тебя все просто… А что такое трудовая дисциплина — вам известно, товарищ Ястребов? Передовик, член комитета комсомола… Какой позор! Глядя на вас, и другие захотят прогуливать. А начальник цеха должен на это смотреть сквозь пальцы?

— Ты не будешь смотреть сквозь пальцы, — сказал я.

— Помнишь наш первый разговор? — спросил Вениамин. — Тебе все еще не хочется перейти в другой цех?

— Я немножко подожду… — сказал я.

— Садись и пиши объяснительную записку… Почему прогулял три дня.

— Два, — поправил я.

— Два тоже не так мало, — сказал Вениамин. — Вполне достаточно, чтобы…

— Вытурить? — спросил я. — Ничего не выйдет, начальник… В отделе кадров учтут, что это была моя первая провинность.

— Если ты рассчитываешь на Ремнева…

— Я только на себя рассчитываю, — сказал я.

Вениамин достал из ящика письменного стола желтую пачку сигарет, протянул мне. Мы закурили. Тихомиров посматривал на меня с чуть приметной усмешкой, и это раздражало.

— Ты на моем месте поступил бы так же, — сказал он. — А чтобы ты не думал, что здесь примешивается личное, я приглашаю в эту субботу ко мне… Будут и твои знакомые.

— Я тронут, — сказал я.

— Думаю, на первый раз достаточно выговора, в приказе по цеху.

— Вполне, — сказал я и пошел к двери.

— Напиши объяснительную записку, — остановил Вениамин. И, встав из-за стола, любезно предложил свое место.

В столовой я столкнулся с мастером из механического цеха. Он взял меня за руку и, отведя в сторону, сказал:

— Кто бы мог подумать? Ведь инструмент лежал у начальника цеха в шкафу…

— Под чертежами…

— А ты откуда знаешь?

— Догадался, — сказал я.

— Зачем он туда складывал? Убей бог, не пойму…

— Нашелся — и хорошо.

— Это он мне назло…