Солнце на стене

Она сидит совсем близко и смотрит на меня. Глаза ее карие, чуть выпуклые. Марина блондинка с темными глазами. Я чувствую, как ее нога прикасается к моему колену. Она соскучилась по мне, да и я тоже. У нее белая нежная кожа. Марина сильная, здоровая женщина, наверное поэтому, когда с ней целуешься, ощущаешь запах молока.

Нам принесли сосиски и кофе. Я молчал, и Марина снова стала грустной.

— Ты мне ни разу не сказал, что любишь, — сказала она.

— Разве?

— У тебя нет ни капли нежности… Тебя, наверное, когда-то женщина обманула, которую ты очень любил?

— Ешь сосиски, остынут, — сказал я.

— У меня сегодня был один больной… У него гастрит. Принес, чудак, огромный букет роз… Инженер с «Электроприбора». Я страшно удивилась, откуда весной живые розы? Оказывается, он был в Тбилиси в командировке.

— Хочешь, я тебе елку из леса притащу? — предложил я.

— Ну чего я привязалась к дураку такому? — сказала Марина, покраснев.

— Да… ты про розы говорила… И какие они?

— Красные…

— Надо же, — сказал я. — Красные розы весной…

— Налей мне кофе, — сказала Марина, не глядя на меня.

Я взял блестящий кофейник и с осторожностью налил ей в маленькую чашечку. Не нравились мне все эти микроскопические кофейнички, чашечки, блюдечки, ложечки. Кофе — один глоток, а разной ерунды полный стол.

В кафе приходили и уходили люди. За соседний столик сел худощавый человек в хорошо сшитом костюме. Благородная внешность, виски чуть тронуты сединой. Я обратил на него внимание, потому что он с любопытством посмотрел на Марину.

— Сколько лет твой свитер не стирали? — спросила Марина.

— Не помню, — ответил я.

— И брюки не выглажены.

— Ты уж прости, — сказал я.

Симпатичный мужчина за соседним столиком повернулся к двери и заулыбался. Я тоже посмотрел туда и… увидел Ольгу Мороз! Она прижала кончики пальцев к порозовевшим щекам и стала таращить свои большущие глаза. Тоненькая, длинноногая, с копной каштановых волос, она сразу обратила на себя внимание. На ней была светлая шерстяная рубашка и черная узкая юбка. Она взглянула на меня, потом на Марину. На пухлых губах мелькнула улыбка и тут же исчезла. Мужчина в хорошо сшитом костюме поднялся ей навстречу. Теперь она улыбалась ему, радостно и немного смущенно. Он галантно посадил ее на стул, потом сел сам. Так вот это кто: человек-невидимка…

Она сидела боком ко мне, и я видел ее профиль. Длинные, загнутые вверх ресницы, вобравшие в себя мягкий свет плафона волосы, которые с трудом сдерживали шпильки и заколки. Она что-то негромко говорила ему. Наклонив голову и улыбаясь, он внимательно слушал.

Им принесли такой же блестящий кофейник.

Марина что-то сказала, но я не расслышал. Она дотронулась до моей руки и спросила:

— О чем ты?

— Не понимаю я этих девчонок, — сказал я. — Цацкаются со стариками!

Марина удивленно взглянула на меня, потом на них.

— О каких стариках ты говоришь?

— Дома жена и дети ждут, — не унимался я. — Наверное, сказал, на партийное собрание…

— Что с тобой сегодня? — спросила Марина.

В самом деле, чего это я? Есть у нас, парней, глупая и самодовольная привычка: познакомившись с девушкой, считать ее чуть ли не своей собственностью. А как она жила до встречи с тобой, с кем встречалась, может быть, у нее есть кто-нибудь, — все это не имеет значения. Раз появился я — остальные не существуют. У любой девчонки до встречи с тобой есть прошлое, и с ним приходится считаться. Вот оно, прошлое Ольги Мороз, сидит рядом с ней, улыбается и маленькими глотками отхлебывает из фужера шампанское. Впрочем, какое прошлое? Это настоящее. А прошлое — наша встреча на автобусной остановке. Я вспомнил, как держал ее на руках, нес к скамейке. Тогда я еще и не подозревал, что она мне так нравится.

Они ушли первыми. Оля еще раз взглянула на меня и на Марину. На этот раз без улыбки.

Лучше бы я их не видел. Вдруг сразу все вспомнилось. Как первый раз встретились, как сидели на берегу, а снег падал и падал с неба… Лучше бы я их не видел сегодня.

Мы уже собрались уходить, ждали официантку, когда в кафе ворвался Глеб Кащеев. Огромный, лохматый, в черных очках, он сразу устремился к нашему столику. Сунул мне свою лапу и уставился на Марину. Потом сгреб свободный стул и без приглашения уселся рядом.

— Ну и фрукт! — зашумел он. — Такую женщину от нас прятал… Типичная Синяя Борода — вот кто ты… Познакомь скорее!

Он сначала пожал Марине руку, потом вскочил и приложился к ладони толстыми губами и лбом. Этого, признаться, я от него не ожидал. Тем более что сделал он это всерьез.

Марина с любопытством смотрела на него. Когда-то давно я рассказывал ей о Кащееве, и потом, она знала его по очеркам и фельетонам, которые Глеб печатал чуть ли не в каждом номере. До конфликта с редактором.

— Сижу, понимаешь, — рассказывал Глеб, — и стучу на машинке, как дятел… Задумал я, Андрюша, одну штуку для толстого журнала. Не знаю, что получится, но если напечатают… В общем, рано еще говорить об этом.

— Вот именно, — сказал я.

— Что вы пишете? — спросила Марина.

— В своем эссе я хочу поставить ряд современных проблем…