Солнце и пламя

Нет, определенно, мне надо держаться подальше от людей. Я их теперь убиваю даже тогда, когда не собираюсь этого делать. Хотя ему все равно пришлось бы умереть — правда, от руки Фалька. И Карла можно понять — ведь только-только он бок свой подлечил, и тут на тебе, получи подарочек.

Но этот юноша много чего мог нам рассказать — как минимум объяснить, каким образом он оказался в одной компании с чернецами. Наверняка уже всем было известно о том, что Гай Петрониус убил патриарха, это не могло не обострить вражду между служителями ордена и братства. А тут — поглядите-ка, редкостное единство.

А может, уже и нет ни того ни другого? Главы этих двух враждующих друг с другом столпов империи убиты, те, кто мог занять их места, — тоже, а потому оставшиеся безнадзорными мелкие служители могли попросту плюнуть на созданные невесть когда и невесть кем правила, придумав что-то новое, где для каждого нашлось место.

Но тогда на кой им нужны мы? Когда создается новое, старая вражда забывается за ненадобностью, особенно если речь идет о таких незначительных персонах, как мы.

Так что жаль, что его пришибло. Но ничего, у нас еще молодцы из ордена имеются, им языки развяжем.

Тем временем Агриппа прикончил последнего сопротивляющегося чернеца и лихо махнул шпагой, стряхивая с лезвия капли крови.

— Мы сдаемся, — сообщил ему стоящий на коленях лысоватый мужичок, подняв руки. — И потом — у нас для вас послание.

Второй чернец, также коленопреклоненный, закивал головой.

— Чего? — удивился Агриппа. — Какое послание?

— Так вы же за ребенком пришли? — уточнил лысый. — Ну вот. А его тут нет. Он в Форнасионе.

— Может, одному язык отрезать, чтобы второй понятней изъяснялся? — предложила Рози, выдергивая арбалетный болт из плеча шипящей от боли Фриши. — Нет у меня желания сейчас загадки разгадывать. А помучить и потерзать кого-нибудь — есть. Как на Миралинду взгляну, так оно меня аж захлестывает.

— Брат-управитель Форсез знал, что вы непременно сюда придете, — затараторил чернец. — Он велел нам убить всех, кроме девицы с перстнями на пальцах, чернявого парня со шрамами на лице, здоровенной орясины в шляпе с пером и красавчика со светлыми волосами. Вот вас троих, стало быть, и еще одного, которого тут нет. Описание так себе, но он нам еще ваши портреты показал на пергаменте, так что мы бы не перепутали.

— И? — помрачнев, поторопила его Рози.

— И к нему доставить, — поспешно ответил второй пленник, с рябой рожей. — В Форнасион. Теперь он в городе большой человек. Наместника Линдуса Второго по приказу императора Айгона казнили, а нового не прислали, потому брат-управитель там хоть какая, но власть. Другой-то нет.

— А войска сразу взяли и согласились ему служить? — хмыкнул Эль Гракх. — С горожанами все ясно, им все равно, кто сверху сидит, лишь бы их не трогали. Но офицеры гарнизона… Это вряд ли.

— Ну да, они не согласились, — признал лысый чернец. — Но зато заключили с Форсезом договор о том, что каждый занимается своим делом и друг другу не мешает.

— Один душегубствует, другие грабят, — хмыкнул я. — И все при деле.

— И что, Форсез вправду думал, что вы вот так легко нас захватите? — Фриша подвигала рукой, проверяя, насколько туго Рози затянула повязку. — Ерунда какая. Карл, не дергайся, дай я гляну, что у тебя там.

— Он сказал, что вы ничего особо не умеете, потому как недоучки, вас куры без учителя лапами загребут. Без мага Шварца то есть. — Взгляд служителя ордена полыхнул недобрым. — Соврал, похоже. Знал, паскуда, что так все кончится, потому и послание оставил. Дескать, если желаете забрать ребенка, приходите за ним в Форнасион, он ждать вас станет. А не придете до конца осени — так он девчонку живьем в кипятке сварит. Это он так сказал, не я.

— И сварит, — подал голос второй чернец. — Форсез всегда странный был, а теперь вовсе обезумел. Если бы мы его так не боялись, то давно сами прибрали. Но он — бессмертный, это все знают: ты его сегодня убьешь, а он завтра воскреснет и сам тебя прикончит. Имелись уже случаи такие, имелись…

— Брат Сулан пытался, — подтвердил лысый. — И даже вроде как преуспел: говорил, что брюхо ему, что твоей рыбе, вспорол. А наутро глядь — Сулан повешенный на воротах резиденции ордена висит, и рожа такая, будто он демона увидал. А Форсез ходит, шипит как змея, на всех волком смотрит.

— Он сам демон и есть, — выпучил глаза рябой. — Все это знают. А сделать ничего нельзя, потому как страшно очень. А патриарху не напишешь, и ближникам его — тоже. Они все в эльфийских землях полегли.

— Чушь какая-то. — Рози потерла лоб. — А если бы мы сюда следующей весной пришли? И как тогда с ребенком?

— А Форсезу без разницы, — сообщил ей Карл, наконец-то вставший на ноги при помощи Фриши, кое-как остановившей ему кровь. — Тебе же говорят — он вконец рехнулся. Вот только в бессмертие его я не верю, особенно после того, что недавно видел. Без башки никто не живет — ни маг, ни человек, ни демон.

— Это ловушка, — уверенно заявил Агриппа. — Причем настолько примитивная и глупая, что в такое даже не верится.