Солнце для всех!

Глава двадцать третья. Убийца

Ко времени, когда Джелис оказалась снаружи, Келли уже след простыл. Ещё в башне она вскрыла оба доставшихся ей конверта — свой и Келли — и прочитала содержавшиеся в них инструкции: ей самой предписывалось ехать в Аммóрк, а Келли — в Терри́н. Кроме названий городов на вложенных в конверты листах бумаги были написаны имена курьеров и номера для связи с ними. Больше ничего. Пункт назначения Селен оставался неизвестным, — она тщательно обыскала её труп и осмотрела место вокруг: ни карты памяти, ни конверта она не нашла.

Джелис была уверена в том, что Келли забрала их и теперь направлялась туда, куда предписывалось отправиться её любовнице.

«Но куда именно?» — спрашивала себя Джелис, глядя сквозь лобовое стекло «Экстазии» на старую бетонную дорогу, — несмотря на оцарапанный борт, она решила взять именно эту машину. «Куда же ты едешь?»

Мерно гудя двигателями, машина плавно, словно паря над дорогой, несла Джелис вперёд меж двух мёртвых стен из того, что когда-то давно было деревьями.

Она снова взяла в руки листки бумаги и рассеянно посмотрела на них, потом — на дорогу, потом — снова на листки…

«Аммóрк и Терри́н… Аммóрк и Терри́н… Почему именно туда?..»

«Аммóрк — город-миллионник — пятнадцать, кажется, миллионов человек населения… Построен вокруг одной из используемых башен… Расстояние отсюда — ровно тысяча километров — неизменное для всей Т’Эрары».

«Терри́н… двадцать пять миллионов… тысяча километров… Остаётся ещё две башни… Óррен, или как там его? — засратая деревня, и…»

— Ну, конечно же! — громко воскликнула Джелис и довольно улыбнулась. — Конечно! Я знаю, куда ты едешь!

Она вызвала меню навигатора и задала направление, после чего включила коммуникатор — свой личный, а не тот, что нашёлся в машине — и послала вызов. Абонент ответил сразу:

— Джелис?

— Здравствуй, мама! Я должна сообщить тебе кое-что очень-очень важное…

Глава двадцать четвёртая. Чеин Ренн

На улице было темно и грязно. Лил дождь. Дождь был тёплым и жирным, а расползшийся по улице туман вонял какой-то гадостью, отдавал ацетоном. Четыре небольших пятна скупого жёлтого света от уличных фонарей, меж которых лежало не менее сотни метров серой темени, лишь изредка освещаемой фарами проезжавших мимо машин — вот и всё «дневное освещение» на полукилометровый участок улицы от перекрёстка до перекрёстка. В такой темноте при недостаточной осторожности можно запросто, не моргнув и глазом, растянуться в какой-нибудь залитой скверной жижей канаве или, того хуже, грохнуться в открытый канализационный люк.

Ещё час назад, когда она проходила этой улицей в другую сторону, ни на какой дождь не было и намёка; видимость была куда лучше — хоть и вовсе выключай фонари, — но теперь, снова оказавшись на улице, она обнаружила, что наступила настоящая ночь… вот только «ночные» фонари никто так и не включил.

Дождь в середине летнего дня — явление не то чтобы редкое, но и не столь частое, как в другие сезоны. Обычно летом в это время сквозь Завесу даже проникало некоторое количество солнечного света.

Чеин только что вышла из провонявшей мочой подворотни и направилась к станции метро «Птичий сквер», — пересадочная станция, построенная ещё до Завесы и потому имеющая собственное название, а не номер, как у большинства более новых станций подземки.

Аккуратно обходя подозрительно тёмные места, Чеин не спеша шла по скользкому от грязи тротуару к хорошо освещённому перекрёстку с улицей, на которой располагалась станция. Единственное на её пути пятно света осталось позади — фонарь светил как раз у вонючей подворотни — и между пятном позади и перекрёстком впереди видимость была хуже некуда: яркий свет с перекрёстка слепил глаза, не давая толком рассмотреть, что под ногами.