Солнце для всех!

Квартал из десяти одинаковых как отряд жандармов на торжественном смотре зданий со всех сторон окружали одинаково грязные улицы с одинаково разбитыми дорогами и тротуарами, за которыми с двух противоположных сторон начинались другие, такие же, как этот, одинаковые кварталы; ещё с одной стороны лежала вытянувшаяся на пять кварталов, огороженная высоким бетонным забором территория «пластмассового» завода, непрестанно распространявшего по округе низкий гул и отравлявшего местный воздух оксидами азота, бензола, ксилола, бензапирена и множеством других элементов; трубы завода почти всегда скрывались в нижних слоях Завесы, вбиравшей в себя бóльшую часть выбросов (но часть из них всё равно выпадала обратно с осадками); с другой стороны — обнесённый высокой стеной и накрытый уже давно непрозрачным куполом пустырь заброшенного парка, посреди которого оставалась небольшая рощица мёртвых деревьев с болотом в центре. Дома выстроились в два ряда по пять в каждом; двадцатипятиэтажные здания стояли тесно. Посредине, меж двух рядов домов, через весь квартал тянулся центральный — самый длинный и более широкий — проезд, на который смотрели подъезды всех десяти домов. Такой архитектурный примитивизм был продиктован соображениями компактности расселения при условиях, когда естественное освещение является настолько незначительным фактором, что им можно попросту пренебречь: всё равно, никто из живущих на Поверхности не видел и никогда не увидит солнца. Здания типовые (из таких состояла примерно треть всех городских кварталов): тридцать метров в длину и восемнадцать в ширину; подъезд с лестничной клеткой и лифтами в центре одного из коротких фасадов (в фасадах, смотревших на внешние улицы, имелись запасные подъезды с лестницами, но они, как правило, все заколочены и захламлены или даже перестроены и обжиты); двадцать пять этажей с множеством тесных квартир с низкими потолками, в которых часто ютились семьи из пяти-восьми человек. Более-менее приличное освещение здесь было лишь в центральном проезде — у подъездов и ещё в нескольких местах меж домов, там, где к фасадам примыкали небольшие магазинчики и дешёвые бары.

Нужный Чеин дом стоял на другом конце квартала, но Чеин опаздывала и потому решила срезать путь, свернув в один из узких боковых, почти тёмных, а потому небезопасных проездов; обойти квартал, дойти до места, где начинался освещённый фонарями центральный проезд, и пройти по нему — значило добавить ещё восемь-десять минут к опозданию…

Перескакивая через лужи и кучки пищевых отходов, выбрасываемых здесь прямо из окон, опасаясь наступить на копошившихся в объедках крыс, Чеин почти преодолела мрачное ущелье проезда, когда из-за угла дома справа вышли двое.

— Эй, чистенькая! Ты случайно не заблудилась? — жёлтый свет от фонаря, расположенного сразу за углом на стене дома, не позволял Чеин рассмотреть лица, но по голосу она определила, что говорившая — андрогин.

Чеин остановилась. Её и незнакомок разделяло около семи или восьми шагов. Глубокий капюшон плаща скрывал её лицо — это означало: стоявшие перед ней не могли наверняка определить пол и, соответственно, не могли точно оценивать её физические силы и способность к сопротивлению. Для Чеин, имевшей при росте чуть выше среднего, довольно утончённое, на вид даже хрупкое телосложение, это обстоятельство было преимуществом. Наверняка эти двое решили, что перед ними женщина: что же, пусть продолжают так думать. Чеин не стала отвечать на вопрос, который, в сложившейся ситуации вполне можно было считать риторическим, дабы не вызывать сомнений тембром своего голоса.

— Эй, я к тебе обращаюсь! Ты что, язык проглотила? — не унималась андрогин. Её сообщница стояла рядом и молча смотрела на Чеин из-под капюшона.

Непринужденно и без резких движений Чеин опустила руку в карман плаща: пальцы коснулись устройства, внешне похожего на обычный средней дороговизны коммуникатор, — достаточно крепко сжать такое устройство в ладони много раз отрепетированным захватом, встряхнуть вниз и…

Андрогин шагнула к Чеин, и Чеин достала из кармана устройство. Лёгкий, едва заметный жест и в руке Чеин блеснуло двадцатисантиметровое телескопическое лезвие из ультрапластика…

Чеин хранила молчание. Поза её оставалась неизменной: плечи расслаблены, тонкие ноги в высоких, скрывающихся под пологом плаща сапогах расставлены чуть шире плеч, голова под капюшоном слегка опущена.

— Ха! Да ты посмотри на неё, Дафф! — произнесла андрогин, обращаясь к молчаливой сообщнице. — Какая серьёзная пташка! Вздумала погрозить мне своим пёрышком! — Андрогин держалась уверенно и нагло, но клинок в руке Чеин, по-видимому, заставил её насторожиться. — Ладно-ладно, дурёха! — сказала андрогин. — Давай так. Скидывай плащик и иди себе, куда шла… Тебе как раз пора новый покупать…

В этот момент в проезде позади Чеин послышался звук мотора, и через пару секунд между домов вспыхнул яркий свет фар. Чеин быстро отвела руку вперед, спрятав клинок в тень, и отошла влево, освобождая дорогу приближающейся машине.