Солнце

Привалы становились все чаще, Рит все молчаливее. Но в отличие от внешней задумчивости и замкнутости, внутри него разрывались тысячи мыслей, не оставляя ни на минуту. Рит медленно осознавал, что за его страхом и отчаянием появляется нечто совсем другое, нечто свободное, легкое, такое, что бывает в детстве, когда веришь во все нереальное вопреки всему и всем. Он то и дело ловил себя на мысли, что постоянно поглядывает на темное небо с какой-то затаенной, но горячей надеждой увидеть хоть крошечное светлое пятнышко или проблеск красок. Несбыточная тоска по солнцу забилась в старой груди раненной птицей, с новой силой вспыхивали древние образы из прошлой жизни, и, казалось, Рит грезил ими наяву. Все чаще в своих тревожных, коротких снах ему являлось яркое оранжевое светило, и он бежал к нему, вновь став пылким юношей.

Эрана прекрасно видела, что силы все быстрее и быстрее покидают старца и мучительно переживала, но Рит, как мог, успокаивал и утешал напуганную девочку. Это странное путешествие больше не казалось ему безумием. Он знал, что скоро силы покинут его совсем, и он останется в этих пустынных землях навсегда, но это не пугало и не печалило его. Напротив, старик был благодарен Эране за этот долгий путь.

– Это такое счастье – идти за своей мечтой даже из последних сил, Эрана, – говорил он ей, улыбаясь. – И если меня ждет смерть на этом пути, я ни о чем не жалею, ведь я следовал за тобой, малышка, а ты – дитя солнца, ты дала мне глоток живительного воздуха и тепла.

И снова тянулась пустота, удивленно глядящая вслед двум путникам, забредшим в столь далекие забытые всеми края.

Рит выдохся, он едва брел, то и дело останавливаясь, чтобы собрать остатки сил. Эрана тоже устала. На очередном привале она заснула, а Рит неподвижно сидел на земле, бесцельно глядя в серый сумрак. Проходили минуты, часы, а старик будто дремал с открытыми глазами. Он не сразу заметил, что глухая однообразная пелена неба словно бы чуть-чуть побледнела, выцвела, но Рит смотрел и не видел. А небо над ними утратило вдруг свою привычную сумрачность, став немного другим и незнакомым. Старик тихо ахнул.

– Эрана! – позвал он взволнованным голосом.

Девочка проснулась моментально и, не успев ничего сказать, завороженно воззрилась на небо.

– Что это, дедушка Рит? – шепотом спросила она, словно боялась спугнуть видение.

– Я…я не знаю, – запинаясь, проговорил тот. В горле вдруг пересохло, как в старом колодце.

– Мы дошли, дедушка Рит! – на исхудавшем лице Эраны расцвела улыбка и вместе с тем – слезы. Она была счастлива, и, быть может, впервые в жизни.

Но вскоре посветлевшее небо вновь затянулось, нахмурилось унылой мглой, словно ничего и не было.

– Нужно идти, дедушка! – заторопилась Эрана. Ее лихорадило от неизведанных ранее чувств и эмоций, и она была готова бежать, сломя голову, предвкушая приближение чуда.

– Идем, конечно, идем, детка, – тяжело поднялся Рит. Как же и ему хотелось броситься вперед быстрой птицей вслед за Эраной. Как он понимал ее состояние, ее нетерпение! И старик заторопился, как мог, насколько позволяли его тающие силы, не думая, надолго ли их хватит. А девочка летела, как на крыльях, забывая обо всем на свете, но Риту было радостно видеть ее сияющие глаза. И они шли, вновь шли, взбивая пыль усталыми ногами, и каждый день небо над ними становилось немного светлее, немного выше и, казалось, что и дышать все легче и легче.

Рит давно потерял счет бесконечным дням, которые складывались в недели, месяцы, годы или века, он с трудом волочил ноги, заставляя себя идти усилием воли, видя сострадающие глаза Эраны, но однажды на очередном привале старик понял, что больше не сможет идти. Он полулежал на земле, прислонившись к камню, и безотрывно смотрел в небо. Эрана сидела рядом и, взяв его за руку, беззвучно плакала. В молчании прошла череда часов. Усталость отступила, вместо нее чувствовалась странная легкость и опустошенность. Страха не было, как не было и сожалений. Осталась лишь грусть о том, что он так и не увидит солнце.

– Не печалься, милая, – спокойно сказал он. – Все будет хорошо.

– Не оставляйте меня, дедушка Рит! – в отчаянии воскликнула Эрана.

– Ну, ну, успокойся, – слабо улыбнулся тот. – Я здесь, с тобой. Мы всегда будем вместе. – Он говорил, а глаза его смотрели в медленно светлеющее небо. Окружающая пелена редела, словно испугавшись чего-то. Вскоре уже можно было разглядеть далекий, почти забытый горизонт, подернутый мутной серой дымкой. А над ним слабо-слабо розовело небо, с каждой минутой наполняясь силой и яркостью. Исчезла мутная мгла, обнажив такой страшный и вместе с тем головокружительный простор. Казалось, что кто-то огромный, невидимый и всесильный вдруг сорвал с лица мира сумрачный занавес и открыл его истинный ничем неприкрытый лик, который никто не видел уже многие-многие, почти бесконечные годы.